Нет, Демьян Ряжин не роптал, он искал причину таких немыслимых срывов и после некоторого раздумья нашел: крепок на словах, а на деле-то немногим крепче своих предшественников, да, да. Район, как разболтанная телега о всех четырех колесах, западает в ямы и колдобины то правым, то левым, то задним, то передним, а то и шкворнем в какой-нибудь глупый пень упирается. Сколько ни дергай вожжи, все без толку. А начни искать виноватых, так обязательно окажется: этот инвалид, этот чахоточный, эта многодетная вдова, эта чуть ли не мать-героиня, а эта и вовсе жена героя, о котором песни поют. Выходило, некого наказывать и некому отвечать. Обоз с семенами, присланными по разнарядке, сопровождал от железной дороги самолично, а когда стали перевешивать в Мяксе, без малого шести пудов не хватило, хотя мешки все были целы. Полтора десятка присланных на район битюгов наполовину оказались подмененными — нашлись доброхоты, по дороге тягло раздали, а им подсунули тех же колхозных кляч. Дорогу, единственную связь с Череповцом, стало быть и со всем миром, по сводкам вроде бы отремонтировали, а когда он вчера пустился по ней, пришлось выпрягать лошадь и верхом пробираться. А хуже всего, посевная шла ни шатко ни валко. Курам на поклевку только и посеяно. Когда-то кончать будут, в сенокос, что ли?

Совсем отчаявшись сдвинуть своим плечом завязшую телегу, он пришел вчера к хозяину-инвалиду — тому самому, у которого квартировал и Максимилиан Михайлович, — и спросил его:

— Вот ты местный, скажи, чего у нас дела так плохо идут?

— А ты у Гитлера спроси, — ответил хозяин и постучал по полу березовой деревяшкой.

Опять выходило, что нет виноватых. Будь и жив Гитлер, какой с него спрос? Спросят-то с Демьяна Ряжина, скажут: назвался груздем — полезай-ка в кузовок. Так явственно представил Демьян все это, что заскрипел зубами. И сегодня, бросив все дела, вдруг прибежал к себе на квартиру и вновь подступил к хозяину:

— Нет, ты скажи, когда заживем по-человечески?

Хозяин опять, и еще более сердито, постучал о пол деревяшкой и ответил:

— А лет через десять… ежели кто не помешает. Что, терпения не хватает?

— Кто помешает, какое терпение! Телегу районную вытаскивать нужно. Неужели ты думаешь, что я десять лет буду смотреть на этот кавардак?

— А раньше никак нельзя. А скорее и у Максимилиана Михайловича не получилось бы, — глядел как бы сквозь него этот одноногий и однорукий философ. — Войну избыли, а беду еще долго избывать придется. Больно уж ты прыткий, у прытких-то как раз лошадь и выбивается из хомута. Гляди, Демьян, полегче вытаскивай телегу, а то и колеса оставишь в грязи.