– Она объясняла почему?

– Говорила, что он был плохим мальчиком. Это ее слова, – с горечью ответила Синди. – Я умоляла разрешить мне съездить к отцу в гости в Мексику, но она и этого не позволила. “Твой отец был плохим мальчиком. Ему не нужна была его семья, и теперь он ее не получит”.

От запаха мочи Майлза уже подташнивало.

– Холодает. Гулять в такую погоду, наверное, не очень полезно.

– Мне то есть?

Майлз растерянно кивнул.

– Милый Майлз, как приятно, что ты беспокоишься, – она опять стиснула его ладонь, – но мои хвори в прошлом. Даже доктора это подтверждают. Я хочу жить своей жизнью, а не заканчивать с нею. Особенно когда обстоятельства меняются к лучшему. – Очевидно, имелись в виду обстоятельства Майлза, и он слегка поежился. – Но, пожалуй, если хочешь, пойдем обратно.

К машине они возвращались, чего Майлз и ожидал, по тропе, что вела к могиле его матери. У надгробия стояла такая же банка с ноготками, но здесь цветы не утратили свежести, их желтые крепкие лепестки поблескивали на солнце.

– Даже цветам ясно, что стоят они на могиле хорошего человека, – грустно обронила Синди. – По-твоему, глупо так говорить, да?

– Да, – признался Майлз. – Но я понимаю, о чем ты.

* * *

Громко всхрапнув, Бастер проснулся. Выглядел он как человек с фотографии в “Имперской газете” в рубрике “Поиск пропавших людей”. Майлз вытащил чек, лежавший под выдвижным ящиком кассы с первого сентября, и вручил его Бастеру; тот вгляделся в бумажку и спросил:

– Меня увольнять?

Майлз налил кофе ему и себе.

– Я уже собирался дать объявление в завтрашнюю газету, – сказал он. – Твоя самоволка как бы затянулась. Что у тебя с глазом?

Майлз мог бы задать еще много подобного рода вопросов. Бастер был бледным, исхудавшим, вонючим, подавленным и несчастным, как больная собака. Мало того, один его глаз распух и не открывался, а из уголка сочился гной. Майлз не сомневался, ему предложат на выбор множество историй, объясняющих столь жалкое состояние помощника повара. Надо бы проследить, подумал он, чтобы Бастера и Макса не ставили в одну смену, пока Бастер не придет в норму. Вид любого из них вызовет у клиентов опасения насчет ресторанных блюд, но появись они в паре – и люди ринутся вон к своим автомобилям.

– Паук укусил, – ответил Бастер, невозмутимо вытирая гной салфеткой. Майлз отвернулся. По утрам его желудок был особенно чувствительным. – Там, снаружи, какой-то чудной паренек, – сообщил Бастер. – Говорит, он тут работает.

Обогнув стойку, Майлз направился к входной двери; на крыльце неподвижно стоял Джон Восс, сунув руки в карманы. Вчерашнее полуденное тепло казалось далеким прошлым. Этим утром в воздухе пахло зимой. Заслышав, как поворачивается замок, парень поднял голову, затем опять уставился в землю.