– Твоего любимого не было, я взяла на свой вкус – раздался нежный голос Лены, подошедшей с двумя большими бумажными стаканами в руках.

– Ты же знаешь, что твой вкус обычно приводит меня в восторг, – ответил Николай и взял кофе. – Пошли пройдемся, а то я что-то замерз.

Он взял ее под руку, и они медленно пошли по пустому парку.

– Как? – спросила Лена, когда Зарёв попробовал напиток.

– Восторг, – улыбнулся он. – А еще я никак не привыкну к твоей короткой стрижке.

– Мне надоело, за ними так ухаживать надо.

– Да-да, но сейчас в ванне ты всё равно продолжаешь проводить по полтора часа, – с усмешкой заметил поэт.

– Это привычка, – ответила Лена и прижалась к его плечу. – Вот еще покрашусь…

– Что-нибудь дерзкое?

– Вне всякого сомнения…

Мерно шурша мокрой гранитной крошкой, они прошли мимо строгого, как вытянувшегося на своём посту гвардейца-солдата, красного здания арсенала, этакой мини-крепости в центре парка. В своё время Мирон Игнатьев участвовал в его восстановлении и звал Николая на торжественное открытие. Почему-то поэт не смог прийти, сам уже и не помнит почему.

Мирон появился на пороге редакции месяц назад без предупреждения. Узнав, что Николай на своём месте, он терпеливо дождался конца рабочего совещания, выпив предложенную ему чашечку молочного улуна с голландскими вафлями, и наконец прошел в кабинет Зарёва. За эти годы Мирон прилично набрал в весе и отрастил густую окладистую бороду, из-за чего стал похож на могучего богатыря-старообрядца. Объяснял он это сытой семейной жизнью, ведь когда у человека появляются постоянные деньги в существенном размере и, не дай Адам Смит, человек становится юридическим лицом, то он сразу как-то тяжелеет, при чем на физическом уровне. Наверное, это и есть солидность. Качество, не отрицающее все другие «весомые» качества в человеке.

Николай радушно встретил его, они уселись за стол и немного повспоминали былое, между делом почтив память Кирилла Златоусцева.

– Я тогда в Филадельфии был, – не смог присутствовать на похоронах, – сказал Мирон. – Скоро поеду туда с Олей снова.

Он сделал небольшую паузу и, не дожидаясь реакции собеседника, резко спросил:

– А ты? Как планы? Слышал, что чуть ли не на поклон к тебе с самого верха приходили, а ты ни в какую не хочешь сотрудничать.

– Тебя это удивляет?

– Да. Ко мне, несмотря на благоприятные отзывы от государственных изданий, так и не пришли за эти годы, а вот к тебе…

Он постучал толстыми пальцами с перстнями по столу в ожидании объяснений.

– Да, они приходили, и многое предлагали. А еще больше требовали. Ты работал с ними, знаешь о том, что у них есть даже список запрещенных выражений для журналистов.