– Хватит, – отрезал Николай.

Он монолитом застыл перед подоконником, опустив голову. Цвет замер, расставив руки в наклоне к нему. Поэт сжал зубы и повернул голову:

– И что же ты только сейчас об этом сказал?

– Ночь, вот и разжалобила она меня, видимо, – просто ответил Антон.

– Так просто?

Цвет задумался, а потом кивнул головой. «Бессовестные люди» – подумал Зарёв, отворачиваясь. – Не делай так больше, лучше просто позвони. Я тебя услышал.

– Ох, спасибо, я так волновался, – подошёл к нему Цвет и начал говорить, но Николай его не слушал.

В молодости только и ищут приключения, возводят свои левые часы до небесных высот, а став взрослыми, отмахиваются от этого, погруженные в свои бесконечные заботы, окаймленные одиночеством. И откуда это одиночество? Гордость, убеждения, целеустремленность, серьезность, честолюбие – какая из этих современных добродетелей загоняет нас в тупик серости и грязи?

– Уже поздно. Давай прощаться, – прервал трели Цвета поэт.

– Да, давай… Слушай, ты, кстати, мою Алексию видел?

Зарёв несколько раз быстро моргнул, а потом повернулся к собеседнику:

– Что?

– Ты мою жену не видел?

– Нет, а… почему ты спрашиваешь?

– Да ничего, просто, думал, она у тебя на днях заезжала, что-то я её всё меньше дома вижу… Ладно, пойду.

Выйдя из Дома Книги, Цвет спиной чувствовал взгляд своего друга. Но оборачиваться не стал. Сел в машину и не думая поехал, сначала даже не в ту сторону. Он ехал, прокручивая разговор с Зарёвым в голове, гнал по Невскому до Дворцового моста, а потом развернулся и понесся в другом направлении, как загнанный зверь. Он поднимал свои глаза к светофорам. Но не видел ничего, соленая пелена закрывала их. Он свернул на Лиговский, потом еще куда-то, потом еще. Руки его тряслись, машина виляла. Он резко остановился, ударившись головой о руль и затрясся в слезах.

– Господи, что же происходит…

Жизнь его рушилась, карьера встала, приобрела непонятные очертания, разочаровала. Без Зарёва он был простым бардом. Почему, почему жизнь так жестока? Почему то, о чем мечтает один всегда так легко получается у другого? Почему людям всё так легко даётся? И только он один, сидит в этой проклятой машине и не знает, куда ушли его последние годы? Он стал продюсером и окончательно ушел в тень. Когда он в последний раз брал в руки гитару? Руки помнят, они всё помнят… А голова понимает? Он поднял голову и потер ушибленный лоб. Как жить с такой завистью?

Цвет повернул голову и увидел вывеску круглосуточной шавермы. В ней наверняка играет отвратительная музыка. Хотя, о чем беспокоиться человеку, под крылом которого исполнители не лучше? Когда-то он боролся с этой музыкой, а теперь поникши идет к ней по мокрой брусчатке.