– …мне приходилось быть единственной добытчицей в семье… за всеми присматривать… тебе даже в голову не приходило… Ты вообще этого не понимал! Ты хоть раз подумал о том, что я бы тоже хотела проводить время с детьми? Нет, я не хотела быть матерью-домохозяйкой, конечно, но ведь можно было бы найти какой-то баланс между работой и семьей!

– Но я думал, что карьера имеет для тебя большее значение, чем семья. Ты всегда с радостью скидывала с себя домашние хлопоты…

– Ты правда так считал? Скажи, ты хотя бы задумывался об этом?

Видимо, не так много я об этом думал, как следовало.

Шарлотта сделала глубокий вдох.

– Я знаю, что в ту ночь, в нашу первую ночь, ты пытался изгнать из своей жизни дух Росса…

Она запнулась, потому что его имя было табу для нас.

– Но думал ли ты о том, что я тоже пыталась избавиться от него? Ты понимаешь, что я собиралась за него замуж, Ангус? И вся моя жизнь после этого перевернулась. Мне пришлось научиться заботиться о себе. Я не знала, как общаться с людьми, чтобы они не обращались со мной, как с вдовой в трауре. Когда я ходила на свидания с мужчинами, я с ужасом думала о том, что вот сейчас он спросит: «И как это вышло, что такая красавица не замужем?» А с тобой мне ничего не нужно было говорить.

Я смотрел на свою уже почти бывшую жену. Теперь мне предстояло жить без нее. Но, кажется, моя жизнь и раньше была без нее. Мне она всегда казалась холодной, сексуальной стервой, вампиршей с фотографии на камине в доме родителей. И теперь я подумал: а если бы в тот день она нарядилась ангелом, я бы воспринимал ее по-другому?

– Секс с тобой помогал мне забыться, – сказала она.

– Спасибо.

– Нет, я в хорошем смысле. Это было словно наркотик. А когда я поняла, что беременна, не знаю… Я же не могла избавиться от этого ребенка, понимаешь?

– Не могла!

Я не мог представить себе этот мир без Флоры.

– Какое-то время нам удавалось держаться на плаву, правда? – спросила Шарлотта.

Я не заботился о ней. А ей была нужна забота. Она дважды это сказала. А я-то думал, что умею разбираться в людях.

Я вспомнил Шарлотту в шелковом белье, на постели, в тот вечер, когда она сказала мне, что беременна. «Ты не мог бы сделать лицо чуть посчастливее? – спросила она. И потом жалобно и тихо добавила: – Но это может быть даже здорово… нет?»

– А вдруг мы еще можем что-то сделать? Ради девочек? – заикаясь, предложил я. – Я на все готов…

– Боже, Ангус! Да повзрослей же ты, наконец!

Она нашла того, кто будет о ней заботиться, и мы оба знали, что у него это получится лучше, чем у меня.