Все эти басни и наветы, облетевшие Париж и забрызганные по дороге грязью из всех сточных канав, каркающими воронами ворвались во дворец и стали разлетаться по залам, будуарам, покоям.

Бланка дала волю негодованию.

— Страной правит король; я — мать-опекунша до его совершеннолетия. Разве это не свершившийся факт? — бушевала она, бросая на кардинала и архиепископа возмущённые взгляды. — А они всё ещё пытаются поставить под сомнение законность опекунства! Их, видите ли, не устраивают мои полномочия и те обстоятельства, в которых я получила мой титул! Но у меня есть козыри: в стране царит мир; правительство продолжает политику Филиппа Августа и Людовика Восьмого.

— По большей части они обозлены на графа Шампанского, — робко заметил кардинал.

— Им ненавистен Тибо! Ещё бы, они прекрасно знают, что он защищает меня от тех, кто покушается на законную власть!

— Покушение на власть, данную Богом, есть наихудший грех и наибольшее зло, — назидательно промолвил архиепископ. — Церковь сурово карает за такое преступление.

— Чего они добиваются — сначала один, теперь другой? — продолжала Бланка. — Войны? Так я пойду на них войной и перевешаю всех бунтарей! Они этого хотят? Или они полагают, что у меня недостанет сил разбить их поодиночке? А собраться всем вместе у них не хватит ума. Да и в этом случае я сотру их в порошок! На моей стороне Святая Римская церковь, у меня союзники на севере и на востоке, наконец, поможет император Фридрих; он будет рад оказать мне эту услугу, за которую Папа его поблагодарит. Не так ли, ваше преосвященство?

— Безусловно, государыня, — закивал в ответ кардинал. — Григорий Девятый пишет мне, чтобы я не переставал уверять ваше величество в том, что Святой престол всегда стоял и будет стоять на страже интересов французского государства, неутомимого борца за истинную веру Христову.

— Отлучите-ка парочку этих булонских негодяев, кардинал, авось это прибавит им ума и заставит прекратить свои выпады против королевской власти.

— Я и сам намеревался это сделать, государыня, — ответил легат.

— Ваше преосвященство, я рада, что в лице Церкви имею такого верного помощника, как вы. Враги хотят, по-видимому, нас разлучить, наводняя Париж грязными пасквилями. Они рассчитывают, что вы покинете меня. Знайте же, что я не отпущу вас в Рим, тем более что мы так давно уже с вами знакомы. Вы же понимаете, я стою за самые добрые отношения с Церковью — моим духовным оружием в борьбе против мятежной знати.

Кардинал не мог не улыбнуться. Мало того, он подошёл и поцеловал руку королеве.