Халосет, видя, каким восторгом светится лицо учителя, искренне радовался за свое изобретение. Сердце юноши переполняла гордость.

– Мне это удалось! – заявил он не без хвастовства.

– Она изумительна! – прошептал Тутмес.

– Я их сделаю множество, и они заменят чадящие факелы. Их можно использовать на отделке гробниц царского дома.

– Да, да, – кивнул скульптор.

– Учитель, тебе нравится? – Халосет бросился к мастеру, и тут же метнулся к окну, срывая ткань.

Поток света хлынул в комнату и моментально затмил светильник. Образ Нефертити в тот же миг исчез, и как Тутмес ни смотрел внутрь стеклянной вазы, ничего, кроме прута, раскаленного докрасна, ему увидеть не удавалось.

Чудо исчезло.

Хеттское царство. Хаттус.

Хеттское царство. Хаттус.

Суппиллулиума пребывал в хорошем расположении духа. Он недавно трапезничал, и воспоминания о вкусной пище наполняли его сердце ощущением блаженства. Он нежился среди мягких подушек, а пара стражей, словно изваяния, неподвижно застыли возле дверей в залу. Четыре прекрасные танцовщицы услаждали владыку своим изяществом и искусными движениями под пение сладкоголосого певца. Девушки были почти обнажены, яркие украшения служили им одеждой, позвякивая и переливаясь при каждом их движении. И это радовало царский глаз. На певца он не обращал внимания, потому что тот был стар и невзрачен, только голос его казался юным и звенел серебряными переливами, подобно лунному сиянию.

Вошел Рабсун.

– Ты звал меня, Солнце? – спросил он холодно.

Владыка едва заметно улыбнулся, скорее себе, чем племяннику. Он подал знак, и все, кроме охраны, покинули зал.

– Садись, мой мальчик, – он указал на подушки рядом с собой, а когда племянник, не сгибая спины, присел подле него, продолжил чуть лукавым тоном. – Я хотел спросить тебя, какое впечатление произвели на твой разум те слова, которые говорил здесь вчера странный египетский гость?

– Владыка хочет знать мое мнение? – не глядя на царя, спросил Рабсун.

– Я полагаю, что тебе небезразлично, кому править Египтом…

Прямой корпус наследника фараонов натянулся, как струна.

– Да, я не ошибся, – произнес Суппиллулиума. – Ты думаешь, что скорее умрешь, чем позволишь кому бы то ни было снова отнять у тебя этот трон, не так ли?

Молодой человек молчал.