– Не, мастер! Это все Мааби. Она заставила меня вернуть то, что принадлежит только тебе.

Тутмес остановился и взглянул на юношу:

– Не я ли просил тебя, как друга, никому не показывать эту скульптуру?

– Ты. Но Мааби никому не расскажет.

– Зачем же ты послушался ее, а не меня? – Тутмес повысил голос.

– Потому что она сказала, что ты будешь мне благодарен… – вырвалось у Халосета, и он понял, что сказал не то.

Неожиданно скульптор засмеялся

– А ведь она права! – воскликнул он сквозь смех. – Только спрячь подальше от меня эту голову, чтобы я ее не нашел, даже если бы искал.

– Хорошо, – чуть растерявшись, ответил молодой человек, и услышал:

– Спасибо, что сохранил ее.

Удивиться Халосет не успел.

Шум, звон разбитого стекла, грохот и душераздирающие вопли донеслись внезапно из соседней мастерской, а потом все смолкло, точно оборвалось.

– Это у меня! – воскликнул Халосет и метнулся в свою мастерскую.

– Учитель! Помоги мне! – раздался через минуту его голос, полный отчаянья.

Тутмес, занятый созерцанием бюста царицы, поспешил в стекольную мастерскую.

Нелепая картина предстала ему: разбитое стекло подле гигантского сосуда, разбросанные по полу черепки и лужа, стекающая с какой-то мокрой тряпки, которую Халосет держал с помощью специальных клещей.

– Осторожно, мастер! – воскликнул молодой человек, когда увидел, что Тутмес пытается приблизиться к нему. – Тут едкая жидкость, кислота, – предупредил он, указывая на лужицу.

– Что случилось? – спросил Тутмес, хотя и так все было понятно.

Однако слово, которое произнес молодой человек, окунуло Тутмеса словно в лед:

– Палий…