Только тут скульптор понял, что мокрая тряпка в руках ученика – это кот, вернее то, что он него осталось.

– Сорвался в мой сосуд. Я не успел привернуть стеклянный колпак, – растерянно оправдывался Халосет. – Умер… Вон, у него уже и шерсть вылезает.

Тутмес отвернулся.

– Прости меня, учитель! – с жаром вскричал молодой человек. – Я виноват, я не хотел, я гнал его, но он ведь всегда слушался только тебя!

– Перестань! – тихо ответил ваятель. – Несчастный Палий.

Тутмес ушел, а Халосет все еще всхлипывал, причитал над мертвым телом мохнатого приятеля и доказывал, что в случившемся виноват только Тутмес, так не вовремя отозвавший его из мастерской. Халосет призывал в свидетели кота, которому теперь уже было все равно, кто виновен в его гибели – люди или он сам.

Его дух гулял возле ног Тутмеса и старался утешить расстроенного хозяина, но тот не замечал его, и потому Палий, обидевшись, задрал хвост и медленно удалился из мастерской. Теперь уже навсегда.

Египет.

Египет.

Царица неподвижно сидела у маленького прямоугольного бассейна в одной из комнат светской части дворца и смотрела на прозрачную, чуть зеленоватую воду, в которой мерцали солнечные блики, проникающие через отверстие в потолке. Нефертити была не одна. Прекрасные танцовщицы сплетали в танце тела и руки, прекрасные музыканты играли на инструментах, услаждая слух царицы божественной музыкой. И вот танец прервался, замерли пальцы музыкантов и опахала в руках девушек-рабынь. Но Нефертити этого не замечала. Взгляд ее был прикован к светлому пятну на дне бассейна. А в комнате стоял фараон Египта. Он молча подал знак слугам, и те неслышно удалились, оставив владыку наедине с прекраснейшей из земных женщин.

Фараон положил руку на плечо супруги, и от этого прикосновения Нефертити вздрогнула.

Быстро обернувшись, она увидела Эхнатона и вздохнула с облегчением:

– О, я не услышала тебя.

– Ты грустна, моя любовь? – спросил фараон, присаживаясь к ней на краешек бассейна. – В чем причина твоей печали?

– Ты обещал нашу старшую дочь отдать замуж за Сменкхару. Но она совсем младенец.

– Если только это наводит на тебя грусть, – ласково произнес Эхнатон. – То я спешу тебя утешить: свадьба произойдет не раньше, чем Меритатон достигнет возраста невесты.

– Тогда зачем ты торопишься? Боишься чего-то не успеть?

– Ты должна понять меня, – сдержанно ответил фараон. – Царю, у которого одни дочери, необходимо заботиться о том. Кому оставить после себя трон Египта.

Щеки Нефертити покрылись легким румянцем.

– Я не хочу обидеть тебя, моя драгоценная супруга, – поспешил успокоить ее Эхнатон. – Я забочусь о деле великого Атона и выбрал Сменкхару, потому что он преданный человек, достойный перенять у меня бразды правления и двойную корону властителя Двух Земель.