– Ты вовремя, – молвил повелитель Обеих Земель. – Не далее, чем через день в Ахетатоне состоится свадьба моей дочери Анхесенпаатон с Тутанхатоном из нома Анхота в Уасете. Говорят, этот мальчик очень похож лицом на меня, точно он – мой сын.

– Я слышал об этом, – сдержанно ответил Тутмес.

– И что? – повелитель ждал мнения ваятеля, но вместо рассуждений о портретном сходстве он вдруг услышал:

– Люди удивлены, что фараону вздумалось заключать брак между малолетними детьми.

– Нет дела, в которое бы люди не сунули носа, – с долей презрения заметил Эхнатон. – Мной движет государственная необходимость. Я должен быть уверен, что трон Египта в преданных руках.

– А что же Сменкхара? – задал вопрос Тутмес.

– Он уже немолод и болен, а я должен заботиться о будущем, – Эхнатон тяжело вздохнул, но тут же оживился. – Мне хочется, чтобы новобрачные получили в подарок статую, неотличимую от живого человека. На это способен только ты, мой скульптор.

Тутмес покачал головой:

– Для такой работы нужна юношеская уверенность и время. Двух дней не хватит даже на то, чтобы сделать заготовку.

Эхнатон пристально взглянул в глаза ваятелю:

– Что-то случилось с тобой. В глубине души ты утратил то, что всегда отличало тебя от остальных.

– Но ведь и про сына Атона можно сказать то же самое, – не отводя глаз, твердо произнес Тутмес.

– Ты отказываешься выполнить скульптуру? – осведомился Эхнатон холодно.

– Да. И не потому, что боюсь работы. Я покидаю твою страну, о фараон.

Эта новость молнией прожгла повелителя.

Не желая показывать вида, что взволнован, он спросил как можно равнодушнее:

– Что-нибудь случилось?

– Я потерял вкус к работе.

– И думаешь обрести его где-нибудь в других землях?

– Нет.