– А кто? – допытывалась Маабитури.

– Не он, не он, – услышала она в ответ, и голос стих.

– Но кто убийца? – спросила предсказательница. – Надо его найти. Я его найду.

Ничто не отвечало ей.

Тутмес шел пешком в сторону дельты, где намеревался повернуть на восток. Справа от него стелилась пустыня, слева – зеленел Хапи. Он взял с собой только запас провизии, да кусок шерстяной ткани набросил на плечи, чтобы защитить себя от холода египетских ночей.

День был в самом разгаре. Диск Атона щедро сиял на небе, когда его вдруг заслонила от Тутмеса густая завеса пыли и песка. Приглядевшись, скульптур различил мчащуюся почтовую колесницу, направляющуюся в Нижний Египет с какой-то важной вестью. Поравнявшись с Тутмесом, человек, правящий лошадьми, не сбавляя хода, крикнул: «Египет потерял своего властителя. Умер фараон!» За стуком колес трудно было разобрать что-либо еще, хотя возница продолжал что-то выкрикивать, прославляя Атона и выражая скорбь по поводу смерти повелителя, но Тутмес уже не видел и не слышал его, окутанного клубами пыли. Ему казалось, что он бежит рядом с колесницей, стараясь уловить подробности страшного события, но когда пыль улеглась, с удивлением заметил, что стоит на месте, как вкопанный. Как понять причину смерти еще нестарого человека, с которым он разговаривал всего день назад, и не заметил у него никаких следов болезни!

Так размышляя, он повернул в обратный путь и сделал несколько десятков шагов, когда вдруг услышал знакомый голос:

– Не надо возвращаться, Тутмес.

Он оглянулся.

Никого не было поблизости, и все-таки кто-то разговаривал с ним:

– О, Тутмес, беги прочь от Ахетатона!

Скульптор решил, что бредит от жары, и, достав флягу с водой, сначала отпил из нее, потом смочил пылающий лоб и невольно закрыл глаза. В тот же миг он увидел Маабитури.

Она сидела в неосвещенном помещении, но фигура и лицо ее были хорошо ему видны.

Она повернулась к нему, обхватив руками ноги, согнутые в коленях, и сказала:

– Верь мне, Тутмес. Эхнатон убит. Он мог бы все изменить, если бы однажды послушал меня. Прислушайся же к моим словам. Ты не должен возвращаться. Тебя будут преследовать за убийство.

– Какое убийство? – спросил Тутмес.

– Убийство фараона. Ты чист, и Нефертити это знает, но и она не вечна. Не возвращайся, так просил сказать он. Иди прочь из Египта. Иди туда, где у тебя есть защита, туда, где ты учился своему искусству. Иди, Тотмий, я заклинаю тебя! – Мааби исчезла.

Тутмес открыл глаза. Он не спал, потому что было невозможно спать стоя.

Не рассуждая и повинуясь скорее чувству самосохранения, чем внушению Мааби, так неожиданно явившейся к нему, он спрятал фляжку, медленно повернулся на восток и пошел, держась лицом к солнцу.