– У этих людей другие цели. Они хотят покоя, – отвечал китаец, доставая из сумок провизию.

Тотмий и Ну-от-хаби не знали, что пущенные по их следам всадники императора, остановленные ночным бураном, наверстывали упущенное время и уже достигли деревушки, которую путешественники обошли стороной. Они заходили в каждый дом, в каждую постройку. Они выпытывали о странниках, маленьком китайце и высоком голубоглазом иноземце, но в селении никто ничего не мог им сказать. Обозлившиеся и отчаявшиеся от своей тщетности, всадники расположились в деревушке на ночлег, собираясь утром в обратный путь и условившись сообщить императору, что видели, как беглецы в пылу погони свалились в пропасть и разбились вместе со своими лошадьми. Они тешили себя надеждой, что такое героическое объяснение смягчит гнев императора и отведет от них причитающуюся в подобных случаях кару. Но в глубине души каждый понимал, что по возвращению ничего хорошее их не ждет. Однако деваться им было некуда. Такова служба. Таков закон.

Тотмий осматривался. И вдруг он ощутил странное чувство, неодолимое желание подойти к отдаленному углу пещеры, где тоже горел костер. Никогда раньше ваятелю не приходилось переживать подобного ощущения. Но он не стал противиться и приблизился к тому месту, куда звал его голос подсознания.

Возле маленького костра сидел глубокий старик, но сохранивший до преклонного возраста юношескую осанку.

– Ты знал их всех, ты был с ними, и только тебя не застигла смерть Нефертити, – сказал старик, не поворачивая головы к Тотмию и продолжая смотреть на огонь.

При звуке дорогого имени скульптор замер, старик же, в свою очередь, продолжал:

– Ты можешь думать, что угодно. Что я сошел с ума. Что с ума сошел ты. Но только тебе, тебе единственному разрешено помнить о ней. Только в тебе сохранена память об Эхнатоне. Ты не забудешь ничего. Никогда.

– А ты? – спросил Тотмий, в тот момент мало понимая смысл сказанного.

– Я – не в счет. Я завершаю круг и больше не вернусь в мир.

Слова старика казались неразрешимой загадкой.

– Кто ты? – задал вопрос Тотмий, и получил ответ:

– Я – Хануахет. Учитель твоего фараона.

Скульптор ощущал себя вне реальности, мысли плыли, покачивались вместе с языками пламени костра, он слышал свой голос как бы со стороны:

– Эхнатон много говорил о тебе…

– Я рад, Тутмес.

Тотмий вздрогнул. Он давно уже не звался этим именем. Это движение встряхнуло его. Он понял, что не спит.

– Как ты узнал меня? – спросил он старика.

– Это необъяснимо. Я знаю… Так же, как и то, что ты прибыл сюда с ювелиром Ноотхабом, скрываясь от гнева китайского фараона. Здесь вас не будут искать, сочтя погибшими в ледяных горах. В этой пещере вы получите приют на долгие годы. Вы послужите своему богу.