— Когда же умерла мать этих бедняжек? — спросила Батийна.

— Ранней весной. Перенесла тиф, только было поднялась, а тут простудилась… Два дня пролежала и распрощалась с нами. Детей на меня оставила. — Смахнув скупые слезы, Абыл продолжал: — Бедняжка не дожила до этого дня. А как хотелось ей увидать родную землю! Милая была женщина, хотя после тебя я думал, что никогда не женюсь. Оказалось, очагу мужчины не быть без хозяйки. Повстречалась она на пути. Хорошо прожили с ней эти годы…

Батийна от чистого сердца старалась утешить Абыла:

— Не печалься, Абылжан. Пусть она попадет в рай, бедняжка.

— А что еще можно пожелать?

— Как зовут твоих детей?

Абыл оживился.

— На руках у тебя Бактыгуль. Родилась на второй год, как я приезжал к тебе. А сына зовут Бактыжан. Видишь, оба имени говорят о счастье. Это мы им такие имена дали, чтобы хоть они были счастливы. Ведь мы так с тобой стремились к счастью, А оно оказалось короче полета ночной звезды… Мы уж теперь…

Батийна поцеловала девочку в щеку и позвала к себе Бактыжана; мальчик с удивлением смотрел на нее своими большими, карими глазами, точь-в-точь как у Абыла.

— Иди ко мне, Бактыжан, — сказала она ласково. — Подойди поближе.

Мальчик робко подошел. Она погладила головку, поцеловала в лоб.

— Дети совсем замученные и грязные. Оставайтесь дня на два-три. Покормлю их, обстираю. Сам отдохнешь. Ладно?

Батийна смотрела на его исхудалое, почерневшее лицо и никак не находила в нем прежнего молодого джигита. Скулы выдались вперед, глаза запали, белки покрылись желтизной, нос заострился.

— Э-э, милая Батийна, что тут и говорить! Очень хотелось провести всю свою жизнь рядом с тобой. Но бог не дал… Ты просишь остаться. Я бы рад, если бы люди, к которым мы пристали в дороге, остановились на отдых. А они, видишь, уходят дальше. Отстану от них с этими крошками, мне трудно придется. Одному опасно ходить по горам и ночевать в безлюдном месте. Тут не только хищники Великих гор. Страшны и бродячие собаки, их так много развелось, они растаскивают трупы людей.

Абыл шершавой ладонью протер воспаленные глаза, положив в рот дочери кусочек толокна.

— Что можно поделать! Коварная жизнь разлучила, развела нас в разные стороны. Все надежды отрубила одним махом.

Батийне стало больно слушать Абыла. Она посадила девочку на колени отцу и быстро отошла. Недолго задержалась у себя в шалаше и тут же вернулась. У нее было два свертка: один под мышкой, другой в руке.

— Да, да, — торопливо сказала она, будто разговор между ними и не прекращался. — Нельзя вам отставать от людей. Желаю вам спокойной перекочевки. Возьми эти старые вещи. Детям кое-что перешить можно.