– Да, я согласен. Насколько особая, как ты считаешь?
– Ты был очень добр к нему, когда он учился в школе. Воспитал в нем страсть к театру и литературе. Он всегда говорил о тебе с настоящей любовью. Ты был ему практически дядей.
– Дядей?
– Тебе не нравится это слово?
Так, момент настал.
– Брокки, я до сих пор ни разу не поднимал эту тему, но вам с Нюэлой никогда не приходило в голову, что я мог быть отцом Гила?
Брокки перестал есть крем-брюле и посмотрел мне в глаза. Атмосфера заметно изменилась, и это изменение захватило и Нюэлу, хотя она ни единым мускулом не пошевелила.
– Конечно, я знаю, что вы с Нюэлой любили друг друга до того, как ты ушел на фронт. Если бы события сложились по-другому, может, вы и поженились бы. Но судьба распорядилась иначе. Я вернулся из-за моря гораздо раньше тебя; мы с Нюэлой оба работали в Уэверли и неизбежно встречались; мы горячо полюбили друг друга и поженились. Гил, если позволишь мне минутную сентиментальность, стал свидетельством этой любви. Поэтому, я думаю, маловероятно, чтобы ты был его отцом. Но это глупая формулировка: мы, ученые, вечно все преуменьшаем и прибегаем к оговоркам. Ты просто не мог быть его отцом.
– Я думаю, пора выложить, как говорится, все карты на стол. Ты будешь коньяк с кофе?
– А надо?
– Думаю, да. Я это говорю как врач. Ты не знал, что мы с Нюэлой продолжали встречаться долгие годы уже после того, как вы поженились?
– Я знал, что она часто ездит в Торонто по работе. Ты, конечно, имеешь в виду, что вы вели интрижку?
– Это, пожалуй, самое идиотское выражение из всех возможных.
– Мне сейчас как-то не до выбора выражений. Вот что: если ты думаешь, что я не знал, то сильно меня недооцениваешь. На самом деле Нюэла мне все рассказала, когда я припер ее к стенке.
– Ты уже подозревал?
– Он точно знал, – сказала Нюэла. – Он приставил к нам сыщика.
– Что?!
– Частного детектива по имени… Дорогой, как звали этого ужасного человечка?
– Лучшим из них был червяк по имени Джо Слайтер.
– Боже мой! Брокки, ты устроил слежку за собственной женой и лучшим другом? Как ты мог?