Государственный советник улыбнулся.

— И вы предполагаете восстановить этим владычество церкви, владычество папского престола — средством, которое уже в светской области убило всякую власть?

Граф медленно покачал головой.

— Потому что хотят подавить дух, вместо того чтобы овладеть и управлять им. Дух же есть жизненный элемент, настоящая область церкви. — И если она, господствуя над высшими способностями души, над преданностью и воодушевлением, не сумеет быть владыкой в этой области, то могущество её погибает безвозвратно, путеводный луч угасает. Но свет духовный во всякое время разгонит облака, и власть правительства так же напрасно будет бороться с владычеством духа, как борются софизмы атеистической философии.

Государственный советник отвечал с некоторым оттенком нетерпения.

— Вы излагаете, граф, великие, обширные и прекрасные идеи, которые, во всяком случае, примутся во внимание при обсуждении Ватиканом вопроса о созыве собора, однако в настоящее время до этого ещё далеко и, признаюсь, я мало знаком со всеми этими вопросами. — Он бросил на графа быстрый, острый взгляд. — Политический мир с его материальными условиями могущества гораздо ближе мне, и мы не должны терять его из вида.

С лёгкой печальной улыбкой Риверо сел опять на свой стул и спокойным тоном сказал:

— Что же, по вашему мнению, стоит теперь на первом плане политического интереса?

Государственный советник несколько выпрямился, и проницательный взгляд его маленьких глаз долее обыкновенно задержался на графе.

— Вы уже давно здесь, — сказал он, — и истинное положение дел не могло ускользнуть от такого тонкого наблюдателя, как вы, — полагаете ли вы, что император хочет действовать серьёзно, что он готов к конфликту или же замышляет вступить в союз с новой Пруссией?

Граф несколько секунд не отвечал на этот прямой ответ.

— Князь Меттерних ближе меня стоит к правительственным кругам, — промолвил он наконец. — Император питает к нему большое личное доверие, и в Вене, конечно, получают от него полные сведения.

Клиндворт нетерпеливо заёрзал на стуле.

— Вы так же хорошо знаете, как и я, — сказал он, — что Наполеон не выскажет князю Меттерниху своей тайной мысли, если таковая у него есть, и не станет советоваться с князем… Он слегка пожал плечами.

— Основная мысль люксембургского дела, — сказал граф спокойно, — состояла, конечно, в сделке с Пруссией.

— Наполеон ошибся, не достиг своей цели; без сомнения, он глубоко огорчён этим и сознает сильнее, чем когда-либо, необходимость обширного и хорошо организованного действия? — спросил государственный советник.