Граф несколько мгновений не сводил задумчивого взгляда со взволнованного лица старого агента.

— Думаю так, — сказал он потом, — во всяком случае, окружающие его лица сильно желают такого поступка. Но вы сами знаете, как трудно император принимает определённое решение и как трудно исполняет его.

— Я увижу его завтра, — сказал Клиндворт, — и желал бы иметь сперва некоторые сведения, поэтому и задаю вопросы. Вы знаете, я принадлежу к тому времени, когда с политикой поступали, как с арифметической задачей с определёнными числами, и я желал бы удалить из своей задачи возможно большее число неизвестных величин.

— Какова же формула задачи, которую вы хотите решить теперь? — спросил граф с улыбкой.

— Формула проста, — отвечал государственный советник. — Нам нужно составить сильную коалицию из Франции, Австрии и Италии, дабы вырвать Германию из рук Пруссии. Я хочу подготовить Наполеона к этой коалиции. Сюда приедет император Франц-Иосиф — мне бы хотелось, чтобы он прибыл раньше прусского короля — и потом устроится тройной союз, настолько сильный, что при тщательной подготовке и хорошо обдуманных дипломатических и военных планах начнёт успешное действие. Первым успехом будет присоединение южногерманских держав к союзу: когда между Францией и Австрией установятся тесные отношения, тогда в южногерманских державах появится желание всерьёз противодействовать Пруссии. Но если бы они стали колебаться, — прибавил он, потирая с улыбкой руки, — то их подвинет давление с двух сторон и со стороны Италии.

Граф опустил глаза. Его спокойные, задумчивые черты не изменили своего выражения.

— Я могу только повторить, — сказал Риверо, — что весьма трудно определить наперёд, какое место займёт в исполнении этой комбинации загадочный характер императора, состоящий из резких противоречий, но вы найдёте в нём сильное расположение к такой идее, которая и без того вытекает из обстоятельств, и можете рассчитывать на поддержку со стороны императрицы. Но, — продолжал он с глубоким вздохом, — мне кажется сомнительным, чтобы Италия вошла в комбинацию, не предложив условий, которые поставят в сильное затруднение Австрию и Францию как католические державы.

— Ба, — отмахнулся Клиндворт, — это устроится — дадут что-нибудь, пообещают побольше, и когда Германия будет приведена в порядок, сделают, что вздумается. Однако, — прибавил он, вставая, — я ухожу. Мы будем часто видеться и подробнее обсудим все эти дела; теперь же мне необходимо ориентироваться и потом отдохнуть, чтобы собраться с силами — старость даёт знать себя.