Граф Бисмарк вопросительно посмотрел на императора, лицо которого выражало тягостное внутреннее волнение.

— Некоторые области имеют дополнительное значение для экономической системы Франции, известную уравновешивающую важность в стратегическом отношении, едва имеющие значение для Германии и которые по духу народа и, главное, по языку необходимы для национального округления Франции, — говорил далее император. — Если указанные области будут предоставлены своему естественному влечению, то, надеюсь, устранятся все опасения относительно полного и сосредоточенного объединения Германии. В этом самом я вижу основание, на котором можно ускорить естественный ход вещей и довести его до конца, без сильных катастроф с их опасными последствиями.

Он замолчал, как будто от утомления, веки опустились ещё ниже и почти совсем закрыли взгляд, устремлённый на прусского министра.

Граф Бисмарк молчал. На его лице отражалась могучая борьба. Казалось, что с его губ готово было сорваться резкое, грозное слово, но выражение это быстро исчезло, и граф отвечал тоном безразличного добродушия:

— Ваше величество намекает на комбинацию, которая имеет обширные, великие последствия, и потому требует серьёзного обсуждения. Я сам едва был бы в состоянии составить определённое мнение о таком ходе политики; при том же мнения, которые я должен проводить в качестве государственного человека, зависят от многих факторов, не находящихся в моей власти. Ваше величество сочло бы меня легковерным, если бы я высказал определённое мнение, не обдумав его предварительно, мнение, к которому относиться объективно будет для меня вдвое труднее под личным непосредственном влиянием вашего присутствия. Без сомнения, вы, государь, имеете определённые мысли о высказанной выше комбинации, и потому я осмелюсь просить ваше величество поручить Бенедетти изложить эти мысли в конкретной форме. Вы можете быть уверены, что при исследовании и обсуждении их я всегда буду руководствоваться желанием вашего величества сохранить и укрепить на будущее время дружеские отношения Франции и Германии.

Император выпрямился; казалось, он хотел ответить, но задумался, из его груди вылетел вздох; он помолчал некоторое время.

— Очень рад, — сказал он потом, — что мы, кажется, найдём исходный пункт, от которого, надеюсь, придём к правильному и полезному решению будущности. Я подумаю ещё и изложу свои мысли. Теперь же, — прибавил он, подняв голову и устремив на графа глаза, — я желал бы выслушать от вас как от знатока мнение и совет об одном, так сказать, семейном деле.