Граф Бисмарк удивился.

— Мне советуют многие, большей частью, друзья, ввести во Франции конституционное правление, — продолжал император. — Такое правление, говорят мне, имеет громадную важность для будущей прочности династии, оно примирит все те партии, которые не стремятся прямо к республике и анархии, и окружит трон учреждениями, которые в самих себе будут заключать силу долговечности, когда — что должно случиться рано или поздно — не будет моей руки, чтобы держать бразды личного правления. Я много размышлял о всех формах государства и правления, но в отношении конституционного строя я теоретик, вы же, дорогой граф, управляли конституционной машиной, и так удачно, что, несмотря на твёрдое сопротивление, не только достигли своей цели сохранить и получить средства действовать, но и пользуетесь теперь популярностью, невзирая на свою твёрдость и решительность. Кроме того, прожив долго среди нас, вы узнали Францию и французов — полагаете ли вы, что во Франции возможно конституционное правление, что оно будет долговечно и даст престолу прочное основание?

Граф Бисмарк слушал, едва скрывая удивление; проведя несколько мгновений в размышлении, он поднял глаза на императора с особенным выражением, как будто с сострадательным участием.

— Государь, — сказал он Наполеону, который в ожидании склонил голову набок, — этим вопросом ваше величество оказывает мне высокое личное доверие, за которое я приношу глубочайшую благодарность, однако я должен откровенно сказать, что ответ на ваш вопрос приводит меня в некоторое затруднение и что мой практический опыт недостаточен здесь.

— Однако ж вы на практике доказали, что понимаете дело, — сказал император, улыбаясь, — вы богаты опытом…

— Государь, — возразил Бисмарк, — мне будет несколько трудно применить свою опытность к Франции, потому что условия не одинаковы. В числе прусских партий, государь, с которыми приходится бороться и вступать в компромиссы, нет ни одной, которая оспаривала бы существование государственного строя: права правительства, династии, — сказал он тихо.

Император опустил голову, как бы в подтверждение, однако не поднял её потом.

— Поэтому, — говорил далее граф Бисмарк, — конституционная борьба у нас гораздо слабее, чем может быть здесь, впрочем, — прибавил он, прерывая течение своих мыслей, — я не могу не воздать справедливость тем, кто предложил вашему величеству такой совет.

Император быстро выпрямился. Его лицо выражало напряжённое ожидание.

— Французская нация, государь, — сказал граф Бисмарк, — впечатлительнее и живее прочих народов, политическое брожение бывает в ней сильнее и легче, чем где-либо, ведёт к великим революционным катастрофам. Я позволю себе сравнить Францию с паровым котлом, который наконец не в состоянии вынести давления пара и разрывается. Для такого котла, государь, взаимное противодействие сил конституционного правления служит предохранительным клапаном, с трибуны извергается излишек пара, давление низводится на надлежащую степень, и устраняется опасность для всей машины.