Ядовитая улыбка исчезла, глаза опустились, и потом, когда она снова подняла их, выражали только кротость и смирение.

Сложив с мольбой руки, она сказала мягким голосом, нисколько не напоминавшим прежний шипящий тон:

— Простите моё увлечение — вы знаете, как тяжело мне нести свои собственные преступления, так тяжело, что я невольно восстаю против всякого нового преступления, которое приходится брать на себя, преступление чужое, в чём вы должны сознаться. Моё повиновение, — продолжала она, — безусловно, и именно вследствие него пала эта жертва, для которой, я вполне убеждена, смерть была благодеянием, потому что избавила от жизненной борьбы, которая, быть может, довела б его рассудок до помешательства.

Граф долго смотрел на неё, гневное выражение исчезло с его лица, грусть омрачила его взгляд; откинувшись на подушки, он молча сидел около маркизы.

— Итак, вы привезёте ко мне барона Венденштейна? — спросила маркиза, подъезжая к дому. — Того молодого ганноверца, которому, без сомнения, не предстоит такой печальной участи, как бедному Жоржу Лефранку?

Граф медлил с ответом.

— Я подумаю, — сказал он наконец, — стоит ли цель игры с этим молодым, свежим сердцем.

Маркиза улыбнулась едва заметно.

Карета остановилась у её дома.

— Отвезти вас домой? — спросила молодая женщина, когда граф помогал ей выйти из экипажа.

— Благодарю, — отвечал граф, — я пойду пешком.

И, любезно раскланявшись, он хотел идти, как в ту же минуту вышел из дома маркизы лейтенант фон Венденштейн.

Граф взглянул на него с удивлением, между тем как маркиза, с торжествующей радостью во взгляде, отвечала прелестной улыбкой на поклон молодого человека.

— Вы позволили мне, маркиза, быть у вас, — сказал последний, — и я поспешил воспользоваться этим дозволением: к сожалению, я не застал вас дома и должен благодарить свою счастливую звезду, которая доставила мне случай встретиться с вами в эту минуту.

— Очень жаль, — отвечала молодая женщина, — что я не могу предложить вам войти теперь же в мой салон, я измучена и должна ещё заняться своим туалетом. По вечерам я всегда принимаю, и сегодня же вы, конечно, застанете меня дома. До свиданья!

Она протянула руку графу, которую тот нерешительно взял, и почти прошептала:

— Это рука примирения?

Маркиза дружески простилась с молодым человеком и взошла на лестницу.

— В какую сторону пойдёте, граф? — спросил фон Венденштейн. — Я отправляюсь на выставку.

— Вы там встретите египетского вице-короля, он приехал третьего дня и хочет посетить сегодня египетский отдел выставки, — сказал граф, устремив на молодого человека долгий и глубокий взгляд, который мало соответствовал простому содержанию его слов. — Я иду домой.