Взгляд молодого человека становился пламеннее и не отрывался от взволнованного лица красивой женщины, из глаз которой лились потоки огня; он опять взял её руку, поцеловал горячо и медленно опустился на колени.

— Если вы нам поможете и воодушевите нас, — сказал он подавленным голосом, тяжело дыша, — тогда победа наша!

— Самое дело должно воодушевлять вас, — возразила она почти шёпотом, — но всё, что зависит от меня и может поддержать это воодушевление, я сделаю. Я буду думать и работать с вами, бороться с миром, я стану ободрять вас, когда разразится несчастие, буду утешать вас, когда у вас не хватит сил преодолеть скорбь. Я буду делить ваши радости, когда вы исполнитесь надежды на окончательную победу, я стану смотреть и слушать для вас, что только можно увидеть и услышать в этом лабиринте политики, а женщина может видеть и слышать больше вас. Я, наконец, буду вашим другом, вашей союзницей, — прибавила она с бесконечно нежной улыбкой. — Вы примите меня в свои друзья, в союзники?

И как бы потерявшись в мыслях, она нежно отняла руку, которую молодой человек всё ещё прижимал к своим губам, и провела ею по лицу.

Тёмный огонь загорелся в глазах молодого человека; он встал с коленей и наклонился к прелестной женщине так близко, что горячее движение её уст касалось его лица.

Отворилась дверь второго салона, маркиза сделала отрицательный жест, в её взгляде мелькнуло что-то вроде сожаления.

Фон Венденштейн отскочил и поспешно сел в стоявшее напротив кресло.

— Итак, мы союзники, — прошептала молодая женщина с восхитительной улыбкой. — Завтра поговорим подробнее.

— Господин граф Риверо! — доложил камердинер.

Через минуту в дверях будуара появилась стройная фигура графа.

При виде молодой женщины и фон Венденштейна, ещё не совсем оправившегося от волнения, тёмная тень легла на лицо графа, который проницательно посмотрел на маркизу.

Последняя была совершенно спокойна; она приветствовала графа весёлым тоном и, приподнявшись на козетке, протянула ему руку.

— Я пробовала утешить вашего изгнанника, — сказала она с улыбкой. — Он обедал со мной и сейчас только рассказал историю своего бегства из прусской тюрьмы. Рассказ этот ещё сильнее взволновал бы меня, — продолжала она шутливо, но взглянув на молодого человека с живейшим участием, — если бы присутствие героя не ручалось уже с самого начала за счастливый исход.

— Время производит удивительные перемены, — сказал граф спокойно, — благо тому, кто, подобно нашему молодому другу, может рассказывать в дружеском будуаре пережитые им приключения.