Дома особенно плохо. Хулиган, проживающий в нашей квартире, на просьбу Софьи Александровны не пользоваться ванной в ночное время, т. к. при моей гипертонии мне нужен спокойный сон, плюнул ей в лицо. Софья Александровна была у прокурора, и мы решили возбудить дело. Через два дня мы услышали крик о помощи. Оба выбежали. Арилин[913] (хулиган) дрался с сыном уборщицы нашего дома, на которую набросился этот хулиган. Наконец вся квартира возбудила против него дело. Тогда он подал исковое заявление с требованием выселить меня и Софью Александровну за хулиганство. Вот отрывок из этого «заявления». «Гарелина отравила нашу кошку 29 VIII–50 г. Поставила мясо на блюдце на кухне, кошка съела и через час издохла, мы в это время берем вторую кошку, которая так же повторилась и была отравлена 5^го ноября 1950 г. Подтверждает сын Слава 12 лет. Арилин. И часто у моих детей болят животы и появляется рвота как у кошек на тошноту. Сам Анциферов болеет туберкулезом, лечится не у районного врача, а где-то. По умывальникам и по месту общего пользования плюет и харкает и за собой не сливает, а со своей женой Гарелиной кушает с разных тарелок, но на других внимания не обращает, если он больной и хочет, чтобы другие были больные» и т. д. и т. д.

«Просим выселить Анциферова и Гарелину и дать возможность жить другим спокойно». Судить будут нас и его в Николин день 19/XII.

Гипертония моя перевалила за 200. Было 7 кровотечений из носа. Это самооборона организма. Ну вот, кажется, все. Письмо не порадует тебя. Буду верить, что следующее будет веселее.

Привет семье.

Твой НА.

2 апреля <1951 г.> Москва

Дорогой Гогус,

«Вот я за своим письменным столом. В гостях хорошо, а дома лучше». Но… не только дом, а и Музей, где все смутно. Через десять дней возвращается директор и тогда все определится. В Музей иду только завтра, и на душе тяжело. Сегодня был в из-ве «Литературное наследство». Из моей работы хотят изгнать все личное, чтоб не мельчить великого человека. «Летопись жизни» еще дополнять рано. Когда будет разобран весь архив к концу года, тогда будет легче его использовать. Иначе придется в значительной мере повторить работу целого коллектива.

В Малеевке было очень хорошо, хотя, конечно, так не хватало Софии Александровны. В день отъезда уже пели жаворонки. Всюду бурно неслись вешние воды. Встретил ряд интересных людей. Не было и «испытанных остряков», которые смешили нас. Прочел с особым удовольствием две книги: «Крошку Доррит», и одну из любимых книг Татьяны Николаевны «Джейн Эйр»[914] (автор современник Диккенса). Прочел и книгу Вигдоровой «Наш класс»[915], которая заставила вспомнить год, когда я был «учащимся воспитателем». Ее автор очень милый. Прочти письмо мое Павлику и решай, отдать ли ему, учти, как он может его воспринять.