Царь и великий князь всея Руси Федор Иванович пришел на свейские рубежи отбивать у давнего неприятеля русские земли и грады, утерянные в прошлой войне его отцом, государем Иваном Васильевичем Грозным.

Из Москвы царское войско тронулось в путь на Великий Новгород в середине декабря. Перемирие со свеями истекало в январе. Однако каянские немцы уже полгода как воевали на русских северных землях в полную силу. Свейский король Юхан, толкавший своих данников на разбой в Поморье, исподтишка начал войну до срока, и вина за уже пролитую кровь, русскую и каянскую, была на нем.

Шурин Годунов мог бы и не упрашивать венценосного сродника возглавить войско для поднятия духа ратников. Тихий, не любивший войн Федор, никогда прежде не водивший полки, а только провожавший в походы отца, в этот раз ни за что не остался бы в московских палатах. После разгрома монастыря в Кандалакше это было дело чести и христианской совести государя. Если царь не встанет на защиту Церкви, то и Бог не убережет его царство.

Уже в Новгороде ямской гоньбой из Поморья получили новую бедственную весть о разбое на Печенге. Гибель Трифонова монастыря, одного из крупнейших на севере, державной опоры на краю холодного океана, больно уязвила царя. Свеев должно было примерно наказать. После ливонской войны они мнят московское царство ослабевшим и безвольным, грезят откусить от него корельские и поморские земли. Не только их не получат, но и тех русских городов, которые уже навечно числят своими, лишатся! Бог поможет одолеть нечестивых.

Войско в тяжкой силе выступило из Новгорода во второй половине января. Через несколько дней осадили крепость Ям и внедолгую сломили сопротивление сидевших там свеев. Вскоре были уже под Ивангородом и Ругодивом. Развернули осадное кольцо, подкатили под стены бомбарды. По округе распустила огненную войну татарская конница.

Воеводы, командовавшие полками, растолковали государю, что с этими крепостями столь же легко, как с Ямом, не справиться и на скорое взятие нельзя рассчитывать. Нельзя так нельзя. Вверив все предприятие Божию промыслу, Федор занялся тем, что хорошо умел и чем единственно мог быть полезен на войне — молитвой.

Под невыносимый пушечный гром в совершенном одиночестве стоял на коленях перед походной божницей в своем шатре и просил, чтоб ему исправить и довершить то дело, которое начал, но с которым не справился батюшка, — одолеть свеев, вернуть русских людей вместе с землями в свое отечество, утвердить Русь на Варяжском море.

Утомившись, ложился ненадолго. Отдохнув, продолжал. Редко кто тревожил. Война шла своим чередом, в свейских укреплениях продалбливали пушками бреши.