Сотня кольских служилых людей во главе с воеводой вошла внутрь сгоревшей крепости в мрачном, подавленном молчании. Темные развалины и груды головешек, оставшихся от монастырских построек, накануне присыпало снегом. Не уцелело ни единого амбара или иного строения, ни внутри стен, ни снаружи — каяне выжигали монастырь тщательно. Меж руин живые чуть не на каждом шагу натыкались на мертвых, укрытых снежным саваном. Безмолвие смерти разрывал лишь скрип рыхлого снега под ногами людей.

Только трое монахов копошились на пожарище. Они вернулись из тундр, где жили на озерном послушании, ловили рыбу. Со слезами и молитвами чернецы собирали убитых, укладывали рядами возле остова церкви. Больше всего мертвых лежало под развалинами храма и вокруг. Кольские служильцы встали на разбор церковной руины — скидывали горелые бревна, расчищали, выносили тела. Много было порубленных — без ног, рук, будто работал мясник. Отсеченные головы, спекшиеся в огне, монахи клали отдельно.

Отряд стрельцов отправился к торговому селению в Трифоновом заливе. Через несколько часов они вернулись, рассказав о сожженных домах, разбитых топорами лодьях и карбасах у пристаней, о спаленной Успенской церкви. После пожара каянцы разворошили храм — выдергивали остатки напольных досок, точно искали что под ними. Монахи, услышав, схватились за головы. Под спудом в той церкви был погребен игумен Трифон, сам пожелавший лечь в ней по смерти. Искать там можно было только его могилу. Нашли ли, окаянные? Служильцы успокоили: разрытой земли не видели. Храм большой, где копать, каяне не знали. При церкви жили два старца, дряхлый священник Иона и его служка Герман. Оба исчезли. Других людей в торговом селе на зиму не оставалось.

Аверкий Палицын, потрясенный и придавленный к земле бедой, сгорбившийся, как старик, подсказал воеводе допросить заново пленного каянца, которого Благово тащил за собой в этом походе. Для чего так зверствовали, вымещали злобу даже на убитых, рассекая на части тела? Зачем искали гроб Трифона? Осквернить мертвые кости?

Воеводка Кавпей, смирившийся с участью смертника, рассказал об обете кровной мести, который взял на себя Пекка Весайнен. Еще год назад он узнал от Симона ван Салингена историю атамана русских ватажников, давным-давно грабивших финские селения в Каяни. Когда-то они убили деда Пекки и сожгли его родовую деревню. Много лет спустя Салинген сам слышал рассказ о себе того атамана, который стал монахом и построил монастырь на Печенге. Пекка поклялся отомстить. Но настоящее бешенство у него вызвала гибель двух его сыновей и другой родни от русских сабель этой осенью, когда воевода Колтовский прошел мечом по каянской земле. Даже кровь сотни монахов не насытила Пекку, и он, обезумев, ринулся брать почти голыми руками Кольский острог. Но поплатился за свою бездумную ярость...