— Так сочельник же, — усомнился полусотник. — Погодить, может, Степан Федорович?

— Некогда годить. Самое время, чтоб потом праздник не похабить.

Пленного воеводку вывели из караульни. От тюремного двора к стене острога потянулись под стрелецким присмотром и в свете факелов понурые каянцы. Их расставили вдоль городни на аршин друг от дружки. Напротив выстроились стрелки с луками. Полусотник скомандовал. Тетивы натянулись, стрелы полетели каждая в свою цель. Финские мужики падали один за другим, пронзенные точно в грудь.

Благово зашагал обратно к караульне, за ним подталкивали в спину унылого воеводку Кавпея. Несколько казаков ходили вдоль ряда убитых, выдирали из трупов стрелы.

В клетском тепле Степан Федорович скинул шубу, сел на лавку и тяжелым взглядом уставился на пленного.

— Тебя, разбойник, прикажу насадить на кол, ежели опять станешь брехать. Отвечай — пушки взяли в печенгской крепости?

Белое, как снег, лицо воеводки затвердело в отчаянной злобе. Он произнес несколько слов, уронил голову на грудь и упрямо замолчал.

— Пекка исполнил свой обет кровной мести... — обомлел подьячий.

Благово резко махнул дланью. Позвали караульных, те увели пленника. Отпустив приказного, воевода велел ему держать язык за зубами.

— Думаешь, Аверкий Иваныч, они взяли монастырскую крепость? — Воевода будто перекладывал часть своих тягостных мыслей на Палицына. — Печенга теперь под немцами, что ли?

— Похоже на то. Под Колу они могли послать только часть войска. Может, и этот Весайнен сейчас сидит там, а вовсе не бежал здесь от тебя... Исполни просьбу, Степан Федорович! Пускай об этом сейчас гадаем только мы с тобой. Если дознаются мои приставы, отрежут мне путь на Печенгу. Пошлешь туда сторожевой отряд, и меня с ними отправь.

— Не терпится монашью рясу примерить? — невесело усмехнулся Благово.

— Ох как не терпится.

Воевода понимающе кивнул.

— Как опальный князь Мстиславский на постриг поедешь — с войсковым караулом.

2

Над Печенгской губой во мгле ночи стояли серые дымы. Их не могли прибить к земле ни ветер, ни снег. Тонкие струйки вились из обгорелых руин крепости, свивались над пожарищем в столбы, поднимаясь до неба. Плотный запах гари объял заснеженные просторы, доносился до берегов обледенелой Печенги.