– Ерунды-не ерунды – не знаю… Но только не было еще такого в моей биографии, чтобы я с заданием командования не справился. Уж что только мы ни делали, а бандиты не сдаются, да еще посмеиваются над нами. Соловьев до того обнаглел, что записки мне присылает – в гости приглашает, гад. Поймаю его – на куски разорву!

– Надо пожестче с местными поработать, надавить на них посильнее, заставить не бандитам помогать, а нам, – посоветовал Проханов. – Многие ведь с бандами связаны. И стоянки их знают, и пособляют чем могут. Особенно инородцы.

– Да я бы против этих узкоглазых такие меры применил, что они навек бы меня запомнили! – взорвался Аркадий. – Все бы улусы их бандитские с землей сравнял! Кто бы тогда бандитам помогал, а?

– Согласен, – сказал Проханов. – Всех их пора ликвидировать к чертовой матери.

– Вот! Ты меня понимаешь, Матюх, а другие не понимают. Я ведь, как только сюда прибыл и ситуацию изучил, сразу в Красноярск рапортовал: чтобы бандитов ликвидировать, надо против инородцев этих полудиких самые жесткие меры применить. Как на антоновщине было… И просил-то для этого всего восемьдесят штыков! Так не дали, Матюх. Но ведь делать-то что-то надо!

Через три дня двое чоновцев привели в штаб хакаса, которого заподозрили в связи с бандитами.

– Ну, что, Ульчигачев, знаешь, где Соловьев прячется? – строгим голосом спросил его комбат.

– Чох /1/, – ответил инородец.

– А Кулаков со своей бандой?

– Чох, – повторил хакас.

– Не знаешь, значит, – прищурился Аркадий. – А если узнаешь, скажешь нам или нет?

– Пильбинчем /2/, – ответил задержанный.

– Ты, гад, что – по-русски говорить не умеешь? – набросился на него комбат. – Я тебе сейчас такой «пильчибем» устрою, что ты у меня не только по-русски – по-французски заговоришь!

Ульчигачев побледнел, но промолчал.

– Да знает он все, и русский понимает, – сказал один из чоновцев. – Просто своих выдавать не хочет. Ведь у Соловьева в банде по большей части инородцы. Да и у Кулакова они есть.

– Последний раз спрашиваю: будешь с ЧОНом сотрудничать или нет? – еще сильнее разозлился комбат.

Хакас молчал.

– Ну, сейчас ты у меня получишь, прихвостень бандитский! – вышел из себя Аркадий.