Наконец молодой не выдержал, ринулся на двор и тут же вернулся с вилами, кинулся на дверь, начал бить. Хав отдал вертел Спиридону, подхватил свой топор и направился к той одрине. Пожилой мужик, увидев, вскричал, взмахнул руками как птица, но топор, сверкнув, пролетел и вонзился с хряском между лопаток молодого мужика с вилами. Обрызгав дверь, тот упал. Мужик кинулся к нему.

– Мрочек! Мрочек! – звал он, наклоняясь.

Варяг медленно шел за своим топором. Мужик оглянулся на него, зубы его ощерились в сивой бороде, и он потянулся за вилами, да варяг тут же набежал с мечом и перерубил ему горло. Захлебываясь, мужик свалился, задвигал ногами, будто силясь еще убежать, и затих.

Скоро дверь открылась, и оттуда вышли двое расхристанных варягов. А тот, что убил обоих мужиков, вошел в одрину. За ним последовал еще один, Вили Вак. Бабы уже и не кричали.

Пахло жареным мясом. Варяги занесли на ладью связанных, но живых овец. Один варяг тащил корзину, полную яблок. Но и вправду взять здесь было особо нечего.

Не дождав, пока мясо прожарится, стали резать куски и есть. Все были голодны и токмо не урчали. Но громко сопели и чавкали.

Наконец наелись. Спиридон так ни к чему и не смог притронуться. Сньольв велел занимать места в ладье. Вили вытащил горящую головню, намереваясь идти к одринам, но Сньольв его окликнул и жестом запретил. Вили Вак колебался некоторое время, но не посмел ослушаться.

Варяги отчалили от молчащей веси. Даже собаки перестали брехать, али их всех перебили… Спиридон того не ведал. А пастух так и стоял возле поредевшего своего стада и глядел кругло на уходящую ладью.

Варяги повеселели. Гребли сильнее. Снова плыли в ночь, но на перекате сели и решили все же остановиться на ночлег. Спали опять в ладье, укрывшись кто чем. А от воды тянуло уже осенним холодком. Можно бы развести костер и устроиться возле огня, но не стали: теперь позади бысть не токмо тот русский князь со степняками, но и пограбленная весь. И кто знает, что может случиться.

Утром варили взятое с собой коровье мясо. И Спиридон снова не хотел его потреблять, в бору ел бруснику и сыроежки. А вот квасу попил.

Отчалили и пошли дальше.

Двина несла ладью среди дивных боров с белыми мхами и брусничниками, а потом потянулись дубравы. И на одном берегу золотились сосны, а на другом простирали длани мощные дубы, и желуди иногда падали прямо в ладью. С берега на берег перелетали птицы. В реке играла рыба. У Спиридона не было времени сплести морду. Его заставляли грести. А вечером, уставший, он падал замертво и засыпал.