Она не успела ответить: дверь в номер распахнулась, и на пороге появился незнакомый мужчина лет шестидесяти, среднего роста, седовласый, с животиком, с восточными выразительными глазами и очень энергичный. Когда такие люди появляются в твоей жизни, то за ними приходит целый ураган событий.

— Леночка, а у вас есть на чём крутануть? — спросил он; в руках у него была стопка CD-дисков.

— Конечно, Юрий Романович, — ответила Мансурова. — Я сейчас принесу музыкальный центр.

Почему моя жена вызывает у окружающих (практически у всех людей, с которыми она сталкивается) категорическую симпатию? И даже не очень добрые люди и довольно лживые проявляют к ней свои лучшие качества и максимальную искренность. Она умеет любого человека настроить на тёплую, дружескую волну общения, если даже знакомство началось с конфликтной ситуации. Как мне это знакомо: «Леночка», «золотце», «милая», «дорогуша», — каждый хочет подобраться поближе, чтобы погреться в лучах этого «солнца», которое светит одинаково всем без исключений. Наверно, вся фишка — в её глазах. Они широко распахнуты для каждого входящего в её жизнь, как и сердце. Такой же открытый и незамутнённый взгляд был у батюшки. Глядя в такие глаза, не видишь дна.

— Вы знаете, Леночка, — пропел этот мужичок приятным бархатным баритоном, — я бы хотел, чтобы Вы обратили внимание на Астора Пьяццолла. Мне хочется, чтобы в моём фильме прозвучала его композиция и чтобы мальчик с девочкой танцевали танго на закате.

— Юрий Романович, может, мы пойдём? — спросила его Корнеева. — А вы тут сами как-нибудь разберётесь…

Благостное выражение лица его сменилось в одну секунду на ястребиное, хищное, и даже тёмные глаза его выкатились из орбит.

— Спасибо, родные! — крикнул он и даже шаркнул ножкой. — Я надеялся на вашу помощь, а вам лишь бы на пляж свинтить! Вы что, сюда развлекаться приехали?

— Юрочка, ну перестань, — пыталась успокоить его Лариса, как мамочка капризного ребёнка. — Ну что ты от нас хочешь? Бабье лето наступило. Последние лучики солнца. Дай хотя бы порозоветь, а то бледные как спирохеты.

— Ой, идите! — махнул он на них рукой.

— У меня, кстати, муж — меломан, — робко предложила Мансурова, ткнув в меня пальчиком, а я в это время выглядывал из-под одеяла, как немец из бруствера. — Он очень хорошо разбирается в музыке. У него — отменный вкус.

— Вот видишь, Юра, — с некоторой издёвкой заметила Лариса. — А мы ни хрена в этом не понимаем: нам, что Пьяццолла, что Дунаевский, одно и то же. Пойдём, Катерина.

Юрий Романович приподнял свои пышные брови, когда увидел меня в постели; он тут же поменял хищное выражение лица на снисходительное, протянув мне свою холёную пухленькую ладонь, — маникюр у него, конечно, был безупречный, и даже ногти были покрашены бесцветным лаком.