Я задумался: «А ведь он прав: в таком случае остаётся лишь растительный образ жизни… На сегодняшний день я именно так и живу. Я — самый настоящий сорняк, который никому не приносит пользу, даже самому себе».
— Ну-у-у, помимо капиталистической идеологии, квинтэссенцией которой является достижение материального благополучия, есть ещё библейские ценности, — предположил я.
— Все эти, как ты говоришь, библейские ценности — это просто сладкая патока, с помощью которой умные дяди решили склеить совершенно разных индивидуумов. Это общество трещит по швам, и каждому требуется персональная идеология.
— А семейные ценности? Любовь? Дети? Твои старики, о которых нужно заботиться?
— Ты знаешь, я уже давно понял, что нет никакой любви, — с горечью произнёс он, — что нет никакой дружбы, что нет никакого бога и даже не осталось Родины… Ничего нет, кроме секса и бабок… Бабки! Бабки! Только одни бабки, и секс — тоже за бабки!
— Ну хорошо, а у тебя есть какие-то предложения? — спросил я, внимательно вглядываясь в этого рефлексирующего «индивидуума» и пытаясь понять модус его мышления.
— А как вам Содом и Гоморра?!! — крикнул он с бесноватым выражением лица, а у меня по коже прошёлся неприятный холодок. — А-а-а?! Полный хаос! Полное отсутствие запретов! Трахаем всё что не приколочено: женщин, мужиков, детей, бабушек-старушек… для разнообразия. Зальём этот мир спермой! А потом будем пялиться в ящик, потому что в этом блядском мире делать больше нечего… Н-е-ч-е-г-о!!!
И тут я увидел, как у него поднимается член, как он становится всё больше и больше, вздрагивая от приливов крови. Я отвернулся от этого ужасного зрелища и начал натягивать плавки на мокрое тело. Мне показалось, что он сверлит меня взглядом, — я чуть повернул голову: он тоже одевался, прыгая на одной ноге.
— И много у вас в Москве…
— Практически все. Никто ни во что не верит. Одни бляди мужского и женского пола.
— Не-е-е, это нормально, — пошутил я. — У нас в провинции просто развлечений меньше, и денег тоже маловато — на разврат не хватает. А дружба и любовь — это пока ещё бесплатные развлечения.
— Кому ты нужен без денег? — насмешливо спросил он.
— Друзьям и женщинам, — ответил я.
Я разговаривал с ним очень спокойно, словно психиатр с клиническим больным, но мне хотелось влепить ему пощёчину, чтобы он пришёл в себя и перестал бредить.
— У тебя что, друзья есть?
— Не много, но есть… у кого червонец на бутылку занять.
Он аж скривился весь.
— Ну-у-у, таких друзей — у меня пол-Москвы. А вот жизнь кто-нибудь смог бы за тебя отдать? Да что там — жизнь? Хотя бы серьёзные бабки на кон поставить? Да что там — бабки?!