— Во мне живёт какой-то виртуальный страх, — продолжал я. — По большому счёту мне нечего бояться, но каждое утро, открывая глаза, я содрогаюсь от ужаса. Я не понимаю, почему со мной это происходит… Мир не принимает меня.

— А вот мне всё предельно ясно, — сказал Паша и задумался, словно подбирая нужные слова или решая вопрос: а стоит ли со мной так откровенничать?

— Наше время заканчивается, — произнёс он с трагической ноткой в голосе. — Наверно, последний раз гуляем. Я чувствую, как земля уходит из-под ног.

— То есть ты считаешь, что новая власть не позволит вам спокойно существовать?

— Естественно.

— Почему при Ельцине было по-другому?

— Боря — типичный раздолбай и пьяница. Он развел такой бардак в стране, что только диву даешься. Это когда по столу гуляют жирные тараканы и бегают мыши, выхватывая куски прямо из тарелки, а в это время хозяин валятся под столом, пьяный и сраный. Вот что происходило в нашей стране до сегодняшнего дня, но Путин… — Он задумчиво затянулся и медленно выпустил дым. — …крайне честолюбив и молод. Он ещё не пресытился властью как Ельцин. Он всё приберёт к рукам, и повсюду будут только его люди. В первую очередь он устранит всех олигархов и криминальных авторитетов, потому что страной фактически управляют они, а потом займётся мелочёвкой, вроде нас. Ему конкуренты во власти не нужны. Это типичный диктатор. Настоящий хозяин страны.

— А ты не можешь залечь на дно, — спросил я, — как это делают подводные лодки?

— Теоритически… — Он криво ухмыльнулся. — Но у меня — большая семья, и многие люди от меня зависят. Я не могу всё бросить и раствориться где-нибудь за бугром. Я не смогу всю жизнь прятаться. Это не моё. Я солдат и буду стоять до последнего патрона.

— Да… Только не забудь его оставить для себя.

— Да мне себя не жалко! — Он махнул рукой. — Мне пацанов… ведь они ничего в своей жизни не видели, кроме скорби.

— Знали, куда шли. И знали, чем это всё закончиться. Просто хотелось пантов дешёвых.

— Согласен. Давай не будем о грустном, — предложил он, разливая отборный Remy Martin по бокалам. — Давай выпьем за то, чтобы пережить всех своих врагов.

— Давай, — сказал я, и мы чокнулись.

18.

За двенадцать дней были отсняты все дубли, и съёмочная группа собиралась возвращаться в Москву. После того как я отметился в этом фильме маленькой ролью, я перестал приходить на съёмочную площадку, но совершенно случайно появился в тот момент, когда снимали удивительный танец на крыше. Эта часть фильма для меня до сих пор является культовой: я и сейчас могу поплакать вместе с Ларисой и Катенькой на тридцать пятой минуте, когда мальчик и девочка переплетаются в душераздирающем танго и раскалённое солнце медленно погружается в море.