— Смотри, крутится! Во даёт!
— Опа! Улетела! Встаём потихоньку! Встаем!
— Опять лезет. А сестрёнка её останавливает. Ловит за ногу! Ты глянь!
Громко хохочут.
— Смотри, охранник пошёл её стаскивать…
— Бардак полный! А эти придурки ржут!
— Да им лишь бы позубоскалить. Как дети малые!
Это была ночь горьких разочарований, и они продолжались: Ирина после жарких объятий под «Seven Second» отправилась в номер с этим толстопятым чудовищем, и я смотрел не отрываясь, прищуренным взглядом, как его клешня сползает у неё по спине и ложится грубыми пальцами прямо на рельефную ягодицу, обтянутую атласным шёлком. Букет хризантем её окончательно добил, а ещё я перестал с ней флиртовать, окутал её арктическим холодом и даже третировал грубыми шутками, выполняя сепаратный сговор с Алексеем, а она смотрела на меня удивлённым взглядом и ничего не могла понять. Загадочная вуаль слетела в одночасье — её лицо стало хищным и злобным, как у стервятницы, губы кривились в неестественной улыбке.
Когда она уходила с этим бандитом, я испытал что-то типа ревности: «Сучка! Могла бы это сделать по-тихому, не так демонстративно. Господи! Как беспринципны люди! Больше всего они бояться остаться не у дел».
Я видел, как сестрёнок по очереди уводят наверх, а через некоторое время и все остальные потянулись вереницей за ними, как свора гиен — на лёгкую добычу.
А ещё я видел, как плакал всеми покинутый председатель, о чём-то разговаривая со своим отражением в огромной бутылке «Jack Daniel’s», а потом глаза его закрылись и голова с треском упала на тарелку. «Ещё одна жертва бессмысленной войны. Сколько их вокруг нас, этих изломанных войною пацанов?» — подумал я.
Вечер был насыщен до предела, но события продолжали развиваться дальше с коллапсирующей частотой.
После того как ушла Ирина, Анюта стала более раскрепощённой: её бледно-голубые глаза светились неприкрытой похотью. В какой-то момент она пыталась расстегнуть мне ширинку под столом, но я вовремя перехватил её руку. Потом она упрямо тащила меня танцевать, но я ссылался на плохое настроение и курил одну сигарету за другой. Действительно, в самый разгар веселья я был темнее тучи. Мне