Пока я возвращался в отель, всю дорогу представлял себе, как она удивится, расчувствуется, как холодные глаза её потеплеют и помимо воли наполнятся прозрачной слезой, как она пошутит в своей ироничной манере: «Мансуров, не порти погоду, а то завтра на побережье обрушится ураган». А потом мы уйдем из этого шалмана в свой номер 236, заберёмся под одеяло, прижмёмся друг к другу, как два бесполых существа, и будем смотреть телевизор. Где-то за окном будут стрекотать цикады, будет обволакивать сном отдалённый шум прибоя, где-то будет играть музыка, и натужное гудение лифта оборвётся на нашем этаже, и какие-то голоса заполнят его ненадолго, а потом хлопнет дверь, и снова воцарится тишина, покой и вечное биение волн.

Конечно, я выглядел нелепо с этим обтёрханным букетом, когда появился на пороге клуба. На входе меня встретил Калугин и парочка его крепких пацанов. Они посмотрели на меня с улыбкой и переглянулись между собой, а Калугин воскликнул, словно развязанный конферансье:

— Ну ты посмотри на него! Вылитый жених!

Я стыдливо опустил букет головками вниз, и мне захотелось его выкинуть. Я бы, наверно, так и сделал, если бы урна была поблизости.

— О-о-о, сколько ты грязи приволок, — сказал Андрей Григорьевич, разглядывая мои кроссовки: от них кусками отваливалась земля с клумбы.

— Она выступает? — спросил я.

Он картинно развёл руками.

— Увы, нет. Мы не смогли её утешить. Уж больно ты её обидел, Эдуард. Я, говорит, таких жлобов ещё не встречала.

— А где она? Может, я попробую? Упаду в ножки, челом буду бить!

— Бесполезно. Ты бы видел, что мы с Ленкой вытворяли. Она отстукивала чечётку, а я затянул «По полю танки грохотали». Потом она исполняла лунную походку Майкла Джексона, а в конце нашего выступления был акробатический этюд. Но растопить её ледяное сердце нам не удалось. Видно, твоя харизма оказалась сильнее.

— И где она? — спросил я.

— Сказала, ни минуты здесь не останусь. Даже десерта не дождалась.

— Уехала?

— Ага… В обществе своего носатого директора… На большом чёрном джипе американского производства.

— Вот такие дела, Эдуард! — подытожил он, хлопнув меня по плечу.

Я почувствовал, что Калугин находится в каком-то экзальтированном состоянии, но я не мог понять причину его возбуждения.

— А где Ленка? — спросил я.

— А ты разве не знаешь? Она с ребятами уехала выступать. Не помню, как называется отель… Где-то в Кабардинке.

— Давно?