— Ну что, понравилось?! — крикнул он, и глаза его стали влажными.

— Санёк, — нежно попросил я, — иди домой. Всё кончилось. Начни жизнь с чистого листа. Не цепляйся за прошлое. Иди. Иди-иди.

Я положил ему руку на плечо и слегка надавил — он попытался дёрнуться, но я надавил ещё сильнее. Драки не было. Когда он ушёл, меня рвало этой водкой, которую он принёс. Выворачивало буквально наизнанку. Мне было до безумия плохо и рвало меня от стыда. Боже, как мне было стыдно!

В то время было очень много палёной водки, но эта бутылка была «заряжена», а именно: ненавистью, предательством, похотью, пошлостью и всяческой мерзостью. Не пейте и не ешьте из рук своих врагов.

Стыд после этого предательства остался навсегда, хотя я задвинул его в самый дальний уголок моей памяти и он до сих пор там пылится. Он стоит, как огромный платяной шкаф, затянутый паутиной. Он никуда не исчез за эти годы и никуда не исчезнет до конца дней моих. Есть вещи, которые мы не можем себе простить, если даже их нам простил Господь.

Итак, Марго закрыла дверь на ключ и сказала: «Ты сегодня мой», — а я подумал про себя: «Что это? Дежавю? Всё идет по спирали, всё когда-нибудь повторяется?»

Дьявол не дремлет, хотя особо не напрягается. Я бы не сказал, что он очень изобретательный и предприимчивый. Веками он использует в отношении людей одни и те же приёмы, не мудрствуя лукаво, — похоть, стяжательство, гордыня, тщеславие, гнев, чревоугодие, пьянство. Вот, собственно говоря, все наживки Дьявола. А последнее время он настолько обленился, что даже не выглядывает из своего подземного царства Аид, не гоняется за грешниками, не выкупает их души. Система отлажена и уже работает без предоплаты. Люди сами выстраиваются в очередь, — миллионами, — чтобы попасть к нему на приём. Такого безбожия и такого нигилизма, как сейчас, я не наблюдал даже при советской власти.

— Послушай, Марго, — взмолился я, — отпусти меня к Петровичу. Зачем я тебе? Я такой же алкаш, как и он. Мне вся эта кутерьма ближе к сердцу, чем ебать ближнего своего. Возьмём пол-литра, бычков в томате, пойдём к морю, волна ляжет у ног, как послушная собака. Не хочу я этого блядства. Григорич меня здесь не для этого приютил.

— Да при чём тут Григорич?! — воскликнула Маргарита, вскакивая с тумбочки. — Мы просто живем вместе! Он мне как брат!

— Ты, знаешь, Марго, — начал я с ухмылкой, — мы с Ленкой тоже просто живём в одном номере, и кто-то может подумать, что она мне никто. Но если Калугин воспользуются этой ситуацией, то мне будет очень неприятно и даже больно. Есть границы, очерченные мной, а есть границы, очерченные им, и я не знаю, как он относится к тебе на самом деле. Я не имею права ошибиться.