— …Перед нацией открываются широкие пути для процветания, вся азиатская Россия в скором времени будет в руках наших промышленников и торговцев, вся, начиная от Урала и до самого Герата. Там, где правительство ставило свои форпосты с каменными стенами и бойницами, сейчас повсюду растут мирные фактории. В Оренбурге, Уральске, Омске, Троицке — везде построили мы храмы, торговые дома, фабрики. Книги, напечатанные в Казани, читают десятки тюркских народов империи.
Горделиво, прочувствованно говорил он о казанцах: наследники, богатых традиций волжских булгар, они издавна были народом оседлым, городским, книжным. Их колыбель — Заказанье, но благодаря деятельному характеру народа возникли новые многочисленные точки разнонаправленной татарской диаспоры: Астрахань и Оренбург, Уфа и Омск, Семипалатинск… Казанцы явились проводниками исламской культуры, основателями торговых факторий вдоль древних дорог. Старотатарский язык тюркитель становится в наши дни своего рода латынью на огромной территории между Волгой, Уралом и Тургайской равниной. Власти обеспокоены этим, но власти же пользовались всегда татарским влиянием для привлечения степняков на сторону России…
— И то примите к сведению, что должность муфтия вот уже почти полтораста лет занимают только казанские муллы. И то, Габдулла-эфенди, что казанцы становятся как бы костяком особой мусульманской нации.
— Нет такой нации, Хасан-эфенди, — тихо сказал Габдулла. — Казанцы давно уже определились как народ и создали свой язык — татарский. Крестьянин и рабочий не читают на тюркитель, это даже не язык интеллигенции, это, простите, язык дельцов, которые объясняются на нем в своих факториях. Я литератор, и если вы хотите знать мое мнение на этот счет, то я мечтаю о том, чтобы у нас была литература на языке простых людей, крестьянина и рабочего. Я убежден, что такое время уже наступает.
Хасан-эфенди слегка помрачнел, но согласился:
— Верно. Читая ваши стихи, я убеждаюсь, насколько богат и благозвучен наш язык. В трудной борьбе отстояли мы свои права на религию, самобытное существование, теперь в наших руках есть еще и капитал. Разве без капитала возможно было бы столь широкое издание газет и книг? Ах, если бы вы прекрасным слогом рассказывали мусульманам о всеблагих делах, освященных именем всевышнего! О прогрессе! Быть может, тогда иные богословы поубавили бы свой пыл со всякой модернизацией. Да вот хотя бы взять Мусу Бигиева… о чем он пишет?
Габдулла улыбнулся: хитроумнейший Муса-эфенди утверждал, что содержание аль-Корана можно привести в соответствие со взглядами современного человека и западной науки. Константинопольский шейх-уль-исламат объявил его книги еретическими.