Лицо Могилева покраснело.

— Рабочие не послушают нас, — возразил он. — Они теперь никого не слушают… Вы так ставите передо мной вопрос… — Могилев широко развел руками.

— Вы как будто не согласны оказать нам помощь в освобождении полковника? — повышая голос, сказал генерал и строго взглянул на Могилева жесткими монгольскими глазами.

— Я не понимаю… Вы хотите…

— Оставьте! — оборвал его генерал. — Я от вас требую дела! Ваша дума и ваша партия должны будут разъяснить массам, что если полковник Коняев не будет освобожден из каменоломен, то все заложники, как рабочие, так и крестьяне, будут немедленно расстреляны! Затем снова будут произведены аресты, в десять крат большие. За Коняева заступятся англичане, французы и американцы. В бухте уже стоят пять миноносцев. Пушки направлены на город. Все это должны знать массы!

Губатов вышел из-за стола, нахмурясь, прошелся по комнате и снова обратился к своему собеседнику.

— Сегодня будет арестовано несколько авторитетных лиц партии левых эсеров и еще кое-кто, — многозначительно протянул Губатов.

— Бог с вами! — испуганно воскликнул Могилев и вскочил с кресла.

— Не бойтесь, с вами ничего не станется! — надменно улыбнулся Губатов. — Это в глазах масс поднимет ваш партийный авторитет и, главное, подхлестнет вас и других политических лиц к деятельности.

— Это жестоко! — ответил Могилев, глубоко вздыхая. Но он нашел, что выдумка генерала не лишена смысла, и даже в душе присоединился к ней.

2

Могилев приехал в свое учреждение, распорядился о срочном созыве членов городской думы и указанных генералом представителей ряда городских организаций и затем поехал домой обедать. Но только он выехал на центральную улицу города, как наскочил на толпу людей, запрудивших почти всю улицу.

— Ой, милые, благодетели, помогите! — кричал какой-то человек, окруженный тремя юнкерами, вооруженными русскими винтовками со штыками. — Ошибка! Ошибка, господа! Я не большевик! Разберитесь, вы можете узнать, меня все знают! Я булочник Пряников! Я меньшевик…

— Господи Иисусе Христе! — пробормотал Могилев и, соскочив с пролетки, побежал навстречу своему другу. — Что же это делается?..

— Да иди же, черт рыжий! — сердился длинный юнкер, толкая вертящегося волчком Пряникова.

— Дорогой мой, что случилось? Куда тебя ведут? — выкрикнул Могилев, расставляя белые руки из-под своей черной накидки…

— В крепость… Заступись! Спаси!

— За что? — выкрикнул Могилев.