Кто-то порывисто схватил его за локоть. Он обернулся и остолбенел, увидев перед собой одетую в синий костюм девушку с разрумянившимся лицом.
— Папа! Ты чего здесь? — проговорила она прерывающимся голосом.
— Дочечка!
— Тише! Идем отсюда. — И она увлекла его в сторону, к стене, где стоял поджидавший их художник.
— Ну что? — спросил тот тихо.
— Схватили! — шепнула Аня. — Не успели выручить… Теперь погиб…
Когда конвой свернул за угол и Назарова повели к огромному зданию, в котором помещалась английская контрразведка, художник шепнул что-то Ане и тут же исчез.
Аня взяла под руку отца и повела его через проходной двор огромного разрушенного дома…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
1
Было около десяти часов утра. Солнце прогнало туман, и мокрые крыши домов, просыхая, курились легкой дымкой.
Одиннадцать рыбаков, арестованных и привезенных на военном катере с Еникальской косы, в своих желтых зюйдвестках, непромокаемых цвета охры плащах и тяжелых, кованых сапогах, стояли на площади базара, около беленькой греческой церкви. Неподалеку, влево, высилась огромная гранитная лестница с широкими выступами площадок.
Лестница эта пересекала прямой линией весь город и вела почти от моря до самой вершины горы Митридат. Она обрывалась недалеко от того места, где над отвесом горы возвышалась метеорологическая мачта с поперечной реей; на концах ее висели черные продолговатые полосы железа — знаки, определявшие направление ветров.
Теперь здесь белые собирались повесить этих одиннадцать рыбаков, заподозренных как агенты по снабжению партизан рыбой.
Горожане, рассыпавшись вдоль базарных корпусов, смотрели с сочувствием на приговоренных к смерти людей.
Площадь, улицы, тротуары были запружены народом. Среди толпы сновали вооруженные англичане и белогвардейцы.