Товарищи бросились к ней. На ее лбу, у правого виска, показалась струйка крови.

— Царапина… только голова все кружится, — прошептала Аня.

Ермолай поддержал ее и взял винтовку из ее слабеющих рук.

Подбежал Стасов.

— Аня, что случилось? — Он схватил девушку на руки и понес ее, увлекая за собой всех, к дому, через который они вышли из катакомб.

Пулеметная стрельба все усиливалась.

3

Березко вышел за широкий мол. День разгулялся. То и дело проглядывало солнце, поднимался ветерок, невдалеке ласково и певуче шумел прибой. Березко показалось, что он целую вечность не видел песчаного берега и не слышал, как шумит прибой.

Остановившись над обрывом, Березко смотрел на море, на бросающиеся на берег волны, и в душе вспыхивала обжигающая сердце тревога. Он вышел на тропинку и поспешил к дому.

Только что он свернул за угол первой улицы, как перед ним словно из-под земли вырос Асан-оглы.

— А! Мартына Федорович! Как твоя живет?

Нерезко от неожиданности остановился.

— Токта, Мустафа! Кемунда![13] — крикнул Асан кому-то, быстро вынул из кармана брюк серебряный портсигар и подскочил к Березко.

— Кури, дорогая Мартына Федорович. Самый лучший крымский папиросы. Дюбек лимонный папиросы! Кури!

— Иди себе! — глядя в упор, зло сказал Березко.

К ним подбежали два молодых татарина в засаленных английских фуражках. Они держали на плечах свежевыстроганную палку, на которой висели две небольшие бараньи тушки.

— Токта! — сказал им Асан-оглы.

Они остановились, исподлобья поглядывая на Березко.