Вскоре они пришли в освещенный несколькими керосиновыми лампами тупик. У входа их встретили пять партизан, на них были серые шинели, теплые шапки и перекрещенные ремни, на которых висели патронташи и револьверы.

— Ну вот и хорошо! Горожанка пришла. Пожалуйте к нам сюда, — живо заговорил один из них. — Ты, Аннушка, у нас бой-девушка.

Аня сразу узнала Бардина.

— Аннушка, иди-ка сюда, — сказал Ковров, протянув к ней обе руки, а сам заглядывая в туннель, освещенный факелами, как будто надеялся увидеть там еще кого-то. — Ты что же, одна пришла? — спросил он.

— Да… одна, — не сразу ответила Аня.

— Одна? Ну, присядем, — предложил Ковров.

Аня окинула взглядом стены, увешанные оружием и картами. Между двумя сложенными из камня лежанками висело знамя.

Аня подошла к каменной плите, стоявшей посредине и служившей столом, и, садясь на каменную тумбу, заменявшую скамейку, собралась что-то сказать, но ее перебил вошедший огромного роста партизан в бурке, ласково поглядывавший на нее.

— Я таки побаивался за тебя, дивчина, — сказал он. — Сегодня белые бесятся, то и дело толкутся здесь.

— Вы, наверно, товарищ Колдоба? — спросила Аня, приподнимаясь и глядя на него широко раскрытыми глазами. Она еще не видела его.

— Колдоба. Садись, чего там…

Перед ней был человек, которого она так хотела видеть, тот самый бесстрашный партизан, о котором говорили в городе как о необычайно смелом человеке, уже успевшем несколькими неожиданными вылазками и налетами навести ужас на врагов. И вот, оказывается, это самый обыкновенный человек, у него только острые, проницательные глаза на добродушном лице.

— А что же не пришел отец? — спросил Колдоба.

Аня вздрогнула и закрыла лицо руками.

— Ах, вот что… — горестно протянул Ковров, поняв, что случилось неладное. — Ну, рассказывай.

Аня, всхлипывая и глотая слезы, рассказала обо всем.

Ковров выслушал ее, взглянул на помрачневшие лица своих товарищей, вскочил с тумбы и, заложив руки за спину, под расстегнутую шинель, стал, прихрамывая, ходить от стенки до стенки.

— Черт его побери! Поганый чебурешник! — заговорил председатель штаба Савельев.

Горбылевский, совсем больной, сидевший рядом, перебил его, стукнув кулаком по плите:

— Да, татар купили обещанием сделать Крым татарским государством…