— Черт возьми! — воскликнул Мултых.

Гости обернулись на крик Мултыха и поняли, что он уже через меру хватил вина. Они знали, что когда Мултых пьян, то орет, ругается, стреляет из револьвера — словом, ведет себя как сумасшедший.

Мултых скрипел зубами, бессмысленно таращил глаза.

— Я уже давно, — кричал он Абдулле, — вешаю, рублю, расстреливаю и направо и налево. Страх!.. Если сотню расстреляю, тысяча испугается. А ты будешь мне помощником, Абдулла Эмир… — пьяно раскачивался Мултых.

Он откинулся на мягкую спинку дивана и, уставив глаза на цветной потолок, обсасывал толстыми пьяными губами золотой наконечник мундштука.

— Господа, — обратился он к гостям, — я предлагаю выпить вот этого, красного, как кровь, вина. Наливай всем!

Мултых вынул наган и выстрелил в кошку. Она замяукала и свалилась с перил террасы.

Ротмистр втянул в ноздри щепотку кокаина и снова стал веселым.

Гости, успокоившись, продолжали пить.

— А теперь — тост за Слащева, за его десант. Да не забудет его Русь святая! Ура, господа!

Блондинка сидела с Мултыхом. Он шептал ей на ухо:

— Дуся, возьми себе этого татарчонка…

— Оставьте!

— А темперамент во… восточный…

Мултых встал, положил блондинке на плечо руку, пригнул к себе и прошипел:

— Ты у него разузнай, где бы тут хорошеньких девочек…

— Небось татарку тебе, да?

— Не мешало бы содрать чадру…

Абдулла Эмир пригласил гостей в сад. Все спустились по лестнице, а на стол поставили новое угощение.