После Октября меньшевики выдвинули его в совет профсоюзов.

Пала советская власть, явились немцы — опять порука за Пряникова да еще общественная благодарность: ведь это он сохранил и роздал обратно хозяйчикам контрибуцию, наложенную на них большевиками.

В совете меньшевистских профессиональных союзов Пряников не был видной личностью, но с мнением его считались, а многие полагали: «Неразговорчив, но во всяком деле не брезглив. Куда как полезен».

Восстание застало Андрона Пряникова врасплох. Выйти на улицу он не решался, сидеть дома тоже было страшно: от стрельбы дребезжали стекла, тревога щемила сердце. Когда же началась морская бомбардировка, Пряников, торопясь, распихал по карманам деньги и золотые вещи, запер квартиру и с семьей спустился в подвал. Там уже собралось все население дома; женщины сбились в кучу, говорили шепотом, зажимали рты плакавшим ребятам. Пряников сел на цинковый бак и, зажимая уши полными белыми руками, морщился, бледнел при каждом стуке во дворе, после каждого особенно сильного орудийного удара крестился, словно в грозу.

Спотыкаясь на неровной лестнице и придерживая золотое пенсне, в подвал ввалился крупный мужчина в сером костюме, без шляпы, с обрюзглым бледным лицом.

— Аркадий Аркадьевич! — воскликнул Пряников и радостно, часто моргая, пошел навстречу. — Ты ли это, милый?

Войданов, трагически сдвинув брови, пожал Пряникову руки, кивнул его жене и прислонился к стене, словно у него подкашивались ноги.

— Андрон, Андрон! — воскликнул Войданов. — Одурел весь город. Лезут на улицы. Дерутся. Убивают… Зачем? Надо остановить глупцов, растолковать несчастным, что они попали во власть бреда. Сумасшедшего, большевистского бреда. Слепо пошли на гнусную провокацию. Они доведут город до гибели. Темные слепые, разнузданные люди…

Андрон Пряников потемнел в лице, смущенно почесывая свои редкие рыжие волосы.

— Да-с… — промычал он уклончиво. — Истинно — кому нужна кровь? Можно было и полегче.

— Какая мерзость! — продолжал Войданов, сквозь слезы выдавливая слова. — За то, что он хотел удержать от слепого безумия, он погиб… Убили лучшего гражданина города!

— Кого убили? — охнул Пряников.

— Сегодня, в девять утра, на заводе «Оборона» рабочие убили нашего друга и соратника, члена нашей партии Савелия Александровича Будьякова.

Рука Пряникова поднялась было для крестного знамения, но он опустил ее и стоял совершенно ошарашенный. Его жена закрыла глаза платком. Войданов тяжело вздохнул и, сложив на коленях руки, продолжал с болью:

— Был человек, и нет его… Благородный голос умолк навсегда. Не слышать нам больше такого оратора.