— Это, пожалуй, верно, что крови много, — проговорил задумчиво Когтев. — Только как же… без драки не бывает. Ежели миром нельзя, так в кулачки волей-неволей придется.

Пряников подошел вплотную к Когтеву, заложив пальцы в жилетные карманы, произнес:

— Брось, Матвей Матвеевич, сомневаться. Будь поразумнее. Вот я тоже из рабочих, а на улицу не выбегаю, красной тряпкой не трясу. Знаю свое место. Брось чужие-то глупые фразы загибать! Чай, свой ум есть. Бомбардировка утихла. Идем ко мне наверх, переждешь до вечера, пока бандитов разгонят, — и с богом домой.

Когтев сжал пальцами виски, выплюнул папиросу, встал.

— Путаница, — сказал он тихо.

— Правда, Андрон, идем наверх. Может, по телефону что узнаем, если провода не порезали… Идем, идем, товарищ Когтев, — подталкивал Войданов мастера. — Еще рано жену во вдовах бросать. Ведь, наверно, и ребенок есть?

— Есть, — выдавил Когтев. — Три года мальчику. Ну ладно, посмотрим, что дальше будет! Пойдем.

Он махнул рукой, надел фуражку.

Все трое вышли на пустынный двор и по черной лестнице поднялись в квартиру Пряникова. Прошли в угловую комнату, выходящую окнами на улицу. Пряников повозился у телефона, отошел сумрачный. Когтев стоял у окна, исподлобья глядя на улицу.

Войданов повертел в руках какой-то альбом, ударил пальцем по клавишам рояля и тоже подошел к окну.

А на улице взвилась многоголосая песня. Там сплошным потоком лилась человеческая толпа.

пели старики, мужчины, женщины, ребята. Большое бархатное знамя, сохранившееся где-то с первых дней революции, победно развевалось над улицей, сияя золотой бахромой, и надписи на нем горели под солнцем, как яркие огни. Знамя нес старый, сгорбившийся рабочий. Позади, нестройная, но уверенная и радостная, двигалась толпа. Кое-где над головами колыхались острые черные штыки.

Когтев отдернул тюлевую занавеску, но Пряников испуганно зашипел на него сзади:

— Что делаешь? Опусти… Заметят…

— Ну и пускай замечают. Смотрите, ведь там все наши. Вон Митрофаныч знамя несет. Вон Гуляй-паря с литейного, а вот и наши токаря, токаря… Все тут!

Когтев схватил задвижку окна, весь рванулся вперед. Пряников с перекошенным лицом оттащил его за плечи.

— Матвей Матвеевич, куда? Не тронь, не открывай! Ведь убьют…

Когтев стиснул зубы, вырвался из мягких рук Пряникова.

— Пойду туда, к ним, — твердил он, ища глазами фуражку, и, не найдя, махнул рукой и ринулся к двери.

— Погоди, безумец, останься! — закричал Войданов и быстро зашептал Пряникову: — Надо удержать! Пойдет — приведет сюда каменоломщиков…