— Вы слышите, ротмистр?

— Слышу, слышу, как же.

— Допекли, горячо стало проклятым разбойникам.

— Так точно, ваше превосходительство, допекли, и есть чем допечь, — ухмыльнулся Мултых.

Вскоре бомбардировка оборвалась. Гул затих, но крики и стоны усилились. С колокольни собора застучали сначала один, потом два пулемета сразу. Они обстреливали рабочих и партизан, которые перебежками по дымящимся улицам стремились к окраинам города с целью укрепить их и там отбиться от атак ожидающегося нового английского десанта.

4

В Аджимушкайских каменоломнях ждали освобождения. Подземелье чернело в гнетущей тищине.

В длинных мрачных галереях дрожали маленькие язычки красных огоньков. Запах разлагающихся трупов людей и лошадей насыщал воздух.

Казалось, придавленное мраком, здесь все живое умерло. Изредка сквозь глухую тишину прорывались отдаленные странные звуки. Это из тьмы, из глубины сырого тупика, доносился стон раненых, умиравших от ран и голода, а из другого, противоположного тупика слышался плач старух, малых детей и матерей.

Партизаны и все жители подземелий, которые могли еще двигаться, сосредоточились у выхода и целый день прислушивались к гулу орудий, ожидая победы и спасения.

К раненому члену Военно-революционного штаба Коврову, оставшемуся в каменоломнях для руководства, подошел худой бледный Ставридин, у которого на голове вместо бескозырки была повязана грязная, продубленная кровью тряпка. Матрос тихо доложил Коврову, что у захода поймали двух белогвардейских часовых, заявивших при допросе, что будто бы весь город в руках красных партизан и восставших рабочих и что все войска белых за городом. Ковров радостно воскликнул:

— Товарищи, дело идет! Победа близится.

Глубокое, напряженное молчание было нарушено. Всем бессильно лежавшим захотелось подняться, подбежать к Коврову и узнать подробности.

— Потерпим, товарищи, скоро будем свободны… Вот, вот она, свобода, близится…

Ковров дрожал от волнения. Он обошел заходы и расставил боеспособных людей. Решил во что бы то ни стало сделать вылазку, завязать бой с белыми, оставшимися для охраны каменоломен, этим отвлечь внимание войск противника и ослабить его фронт в городе.

— Товарищи, сейчас вылазку начнем, — сказал Ковров, — Приготовиться!

Усталые, обросшие, худые и черные люди окружили его.

Все молчали.