Деникин запретил на всех косах Керченского пролива ловить рыбу и держать рыбачьи лодки. Он боялся красных десантов.

Вытянувшаяся Средняя коса была похожа на могучую руку. Казалось, что эта длинная богатырская рука выросла от земли Кубанской и протягивалась навстречу врезавшемуся мысу Керченского полуострова, который, как бы выбиваясь из сил, жаждал вытянуться еще дальше, схватить могучую загорелую руку, закрепить с нею союз и преградить путь серому чудовищу, английскому крейсеру, на полных парах входящему в пролив. У носа крейсера по обе стороны разлетаются полукругом большие пенистые струи воды, словно серебристые широкие усы под ноздрями страшного чудовища. Крейсер идет смело и гордо, зная, что здесь нет еще силы, способной преградить ему путь. Он полным ходом проходит канал, перерезая надвое могучую желтую руку. Вот он прошел близ косы, застопорил ход и остановился. Черные курчавые тучи дыма обхватили его словно завесой. Огромное серое тело крейсера грозно возвышается в проливе. На самом верху передней мачты стоит в белом костюме вахтенный сигнальщик.

Белогвардейцы, попы, буржуа, обыватели бегут к пристани, ликуя, крича:

— Привет тебе, привет, спаситель!

— Теперь конец бандитам-большевикам!

Прижатый и окруженный повстанцами штаб гарнизона белых и контрразведка воспрянули духом:

— Да здравствует прибытие англичан!

— Мы спасены!

— Урр-а-а-а!..

Крепостной катер затарахтел по тихой, ровной, как стекло, воде к вытянувшемуся кораблю. Вот он прилип к серому борту. Сверху быстро спустили отделанную медью, красного дерева адмиральскую сходню.

Генерал Губатов и сопровождающие его лица поднялись по палубе крейсера. Вахтенный лейтенант повел их по накаленной солнцем палубе в кают-компанию.

Генерал Губатов вытянулся, стараясь выпрямить свой кряжистый, когда-то крепкий стан перед седым командиром крейсера, и доложил о положении дела, затем, простирая руки, сказал с мольбой в голосе:

— Ради бога, помогите! Весь город занят. Штаб и контрразведка отрезаны. Им угрожает смерть!

Командир крейсера молчал, сдвинув белые брови на красном полном лице.

— Подумайте: могут погибнуть лучшие офицеры доблестной русской армии! — повторял Губатов.

Командир крейсера молчал.

— На французских кораблях далеко не все спокойно. Матросы отказались стрелять по каменоломням. Вот радиосводки.

Губатов вынул из кармана пачку бумаг, подал командиру крейсера.

— Я слышал, что французские моряки заявили: «Братьев своих расстреливать отказываемся». Это правда?

— Так точно, — подтвердил командир и вздохнул.