— За оружие!
— На помощь революции!
— Братья моряки, французы и англичане, бейте своих буржуев-командиров и присоединяйтесь к нам!
Внезапно с одного из иностранных кораблей донесся мощный крик, и вслед за этим послышался «Интернационал». Это пели матросы на французском миноносце.
Все взоры в городе обратились туда. На мачте миноносца показалось красное полотнище, развевающееся на легком ветерке.
На гору Митридат взбирались моряки и партизаны. Кто умел и кто не умел сигнализировали фуражками, тряпками, чем попало. Передавали братскую солидарность, приветствуя революционное восстание на кораблях.
Два французских и два английских миноносца подошли и прижались к бортам восставшего судна и долго-долго стояли, — красный флаг спустили с мачты.
А два французских матроса, которые пришли с Шумным с мола, еще долго стояли на вершине горы и взмахивали красными флажками.
3
Показав себя городу во всем величии, крейсер развернулся у мыса и отошел к Яныш-Такилю. Солнце, падая, уже приближалось к хребтам гор, и горизонт моря, казалось, поднимался и розовел. На этом приподнятом горизонте крейсер производил особенное впечатление своим вытянутым серым корпусом, высокими орудийными башнями и густым дымом, валившим из труб.
Командир крейсера молча ходил по вахтенному мостику, а вокруг, вытянувшись, стояли лейтенанты и военные инженеры.
— Русские — это варвары и негодяи, — брезгливо морщась, говорил командир. — Из-за них мы ввязались в войну. В результате русские своей революцией предали нас. Вас, господа офицеры, я прошу не стесняться с русскими. Варваров следует беспощадно уничтожать. Ответственность я беру на себя.
Отпустив офицеров, командир направил бинокль на город. Он пожевал губами и произнес;
— Дикари…
…Над городом стлался дым сражения. На горе пылали огни. Пламя при дневном свете было неестественно желтым. По склонам залегли цепи партизан, обозначая себя зигзагами белых дымков перестрелки.
— Радиосводки! — буркнул командир.
Ему подали пачку телеграмм. Командир пробежал их глазами, решительно взмахнул биноклем.
— Тревогу!