Они так и стояли посреди небольшого дворика. Степняк был одет в старый, испачканный ржавчиной и краской комбинезон, походил на рабочего, которого оторвали от срочной работы.

Фанни попыталась было пригласить гостей в дом, но Вестолл возразил, — мол, ждут неотложные дела.

— На какое число намечается ваш приезд, господин Степняк? — спросил Хит.

— На осень. Если будет все благополучно, приеду осенью.

— Что бы вы еще хотели сказать в заключение?

Сергей Михайлович задумался.

— Передайте американскому народу, — проговорил тихо, — что мы волею судьбы лишенные свободы и отечества, верим в доброжелательность сената, глубоко верим в справедливость американского народа.

— Всё?

— Всё, господин Хит. Благодарю за внимание. Если будете так любезны, — сказал Сергей, обращаясь больше к Вестоллу, — прошу на чашку чая.

Вестолл благодарил — их действительно ожидают, опаздывать в таких случаях неудобно, прием официальный.

Попрощались, но Хит, будто вспомнив что-то, снова обратился к Степняку:

— Вы, надеюсь, не будете возражать, если я опишу эту нашу встречу детальнее?

— Что вы имеете в виду?

— Ну... как бы сказать... Читателю интересно знать детали. Я хотел бы показать нашу встречу такой, какой она была. Огород, цветы... Цветы и бомбы, — улыбнулся Хит.

— Это дело ваше, — не поддержав шутки, ответил Степняк. — Надеюсь, вы человек понимающий.

— О, да, да! Спасибо вам, огромное спасибо! Доверие — великое дело. Я постараюсь. Все будет хорошо.

Они ушли, а Сергей Михайлович все еще стоял, облокотясь о невысокий заборчик. «Кому горе, несчастье, а кому сенсация, — подумалось. — Огород, цветы... Доверие... Пиши, господин. Может быть, на нашем горе сколотишь себе лишний доллар... Пиши».

Степняк — Эдуарду Пизу:

«Я, как всегда, тяжело трудился и, кажется, натер себе мозоли в мозгу от постоянного трения. Представьте, я все еще не закончил свое «Крестьянство»! Это ужасно досадно, потому что невероятно много других дел. Мир движется слишком быстро, и мы склонны приходить в ярость, когда замечаем, что скорость движения замедляется. Когда покончу с «Мужиками», то, прежде чем взяться за роман, я решительно должен устроить себе отдых на месяц или, по крайней мере, на три недели; куплю душ, а может быть, и уеду на взморье, что будет своего рода капитуляцией перед врагом, и потому не буду поддаваться этому соблазну до последней возможности. Однако не подумайте, мой милый, что я нездоров. Отнюдь нет, только мозоли в мозгу, ничего более. Надеюсь отделаться от них переменой работы».