С нетерпением ждал теперь писем от Засулич. Что там, как? Получили ли деньги? Вспоминались встречи, споры... Жорж всегда горячился. Не берег себя. А сколько нервов, усилий! А его, Плеханова, сидения за писанием статей, сборников... Наверняка среди эмиграции нет сейчас более сильного специалиста по экономическим вопросам. И лучшего оратора, лучшего лектора, чем Жорж, не найдешь.

Засулич благодарила за помощь, писала, что Жоржа перевезли из тесной, влажной комнатки, которую он снимал в Женеве, в небольшое горное селение неподалеку от города, что ему уже стало лучше, а когда совсем станет хорошо, он думает поехать в Италию.

Вести немного успокоили Сергея Михайловича, и он снова смог сесть за свой письменный стол. Прежде всего необходимо было закончить «Крестьянство». Еще одна-две статьи — и достаточно. Главное, что хотелось и нужно было высказать, высказано. Во всяком случае, напечатанные в «Фортнайтли» предыдущие материалы возражений в прессе, кажется, не вызвали. А некоторые знакомые люди — ученые и публицисты — говорили о них с восхищением. Пришлись по душе эти статьи и Энгельсу. Он даже принял участие в издании их на немецком языке, и в 1892 году, в Штутгарте, вышел первый том «Русского крестьянства» в переводе В. Адлера. Разумеется, Степняк понимал, что если бы у него было больше времени, то некоторой суховатости, порою поверхностности отдельных разделов можно было бы избежать. Но это только разведка, проба пера на крестьянскую тематику. Когда-нибудь он вернется к этой работе и постарается сделать ее более глубокой...

А сейчас... роман! Роман — и больше ничего. У него уже голова пухнет от размышлений над судьбою своих героев. Скорее бы легло все на бумагу, потому что так можно, чего доброго, и с ума сойти.

— Ты собирался отдохнуть, Сергей, — видя его переутомление, напоминала жена.

Он развел руками: ничего, мол, не поделаешь, обстоятельства требуют.

— Не такова наша жизнь, чтобы помышлять об отдыхе. Возможно, придется и от поездки в Америку отказаться. А так нужно туда поехать.

— Почему же отказаться? — озабоченно спросила Фанни.

— А потому, милая, что денег нет. Нету! «Нигилист» пойдет на Плеханова, Горов молчит. Я попросил у лиги в долг сто фунтов — для поездки, и — ни слуху ни духу. Видимо, лига сама сидит без денег. Так что придется работать.

Через две недели он закончил и сдал в редакцию последние статьи по крестьянскому вопросу. И сразу же, не тратя ни минуты, засел за роман. Давно выношенные эпизоды, сцены писались легко, Степняк наслаждался ими, чувствовал настоящее удовлетворение. Герои его жили полнокровной жизнью — они боролись, колебались, мучились, — вместе с ними боролся, колебался, мучился он, художник, автор, который не раз переживал то, что сейчас описывал, рассказывал другим.