Оцепенело ощупав землю, траву и камни вокруг себя, я подозвал Роко, запустил пальцы ему в шерсть и убедился, что я живой, а не по ту сторону смерти. Роко назначил мне успокоительное и тотчас произвел энергичное вылизывание. Я попытался встать. Затылок ломило как с похмелья; я пошевелил онемевшими конечностями и с трудом сел.

Теперь я получше мог разглядеть плац, расположенный ниже зверинца. Зрители разошлись, слуги отмывали площадь, мой труп исчез. Мне привиделся страшный сон?

Позади меня кто-то засопел. Резко обернувшись, я увидел высокого молодого человека с заплаканными глазами и искаженными чертами лица. Значит, это был не сон!

Странное дело, он не обращал на меня внимания. На нем был плащ с капюшоном, как у стражников; его молодое лицо напомнило мне вчерашнего тюремщика, который пришел раньше Гавейна, чтобы удостовериться, что я Нарам-Син. Его сообщник! Вот почему его не удивляло, что я нахожусь в зверинце.

Он основательно высморкался, отер щеки, отдышался. Провел ладонью по лбу, посмотрел на меня.

– С меня хватит. Больше не могу. Как и он.

Он кивнул на плац, где вершилось жертвоприношение.

– Как и он? – спросил я.

Он пожал плечами, склонил набок голову:

– Гавейн.

Тут я все понял: Гавейн занял мое место, позволил мне скрыться, чем-то опоил меня, чтобы я уснул, забрался в мою темницу, побрился, чтобы его приняли за меня. Гавейн только что у меня на глазах принял мученическую смерть.

Я разрыдался. Изысканный, легкий Гавейн казнен… Странный и переменчивый Гавейн истек кровью на жертвеннике… Сдержанный и целомудренный Гавейн превращен в груду мяса… Деликатный Гавейн изрешечен сотней неверных ударов, прежде чем его убили… Кровь Гавейна, плоть Гавейна, бархатистая кожа Гавейна… Я запрокинул голову и взвыл:

– Почему?

Слезы заливали мне глаза, я задыхался. Почему он погиб вместо меня? Почему меня спас? Я обернулся к тюремщику и напористо повторял:

– Почему? Будь добр, скажи мне.

Он снова ушел в себя. Потом отозвался:

– С него было довольно. Мы тут все на пределе.

– Ты из его друзей?

– Мы вместе воспитывались. Жили под одной крышей. Вместе работали на Кушима. Были его невольниками.

– Ты очень его любил?