Они не поверили своим глазам. Я приложил палец к губам, и они прильнули к прутьям решетки.

– Меня спас Гавейн. Он освободил меня, опоил сонным зельем и проник в мою камеру.

– Он мертв? – охнула Кубаба.

– Сегодня утром его убили вместо меня.

– Он был отличным шпионом, – вздохнула царица.

Надгробное слово показалось мне несколько лаконичным, но мое негодование угасло под натиском новых эмоций. Авраам скорбно покачал головой.

– Гавейн? – переспросил он.

– Он пожертвовал собой ради меня, – выдохнул я, не в силах вдаваться в подробности.

Авраам растерянно процедил:

– Вот уж от кого никак не ожидал героического поступка…

– Ты не любил его! – уязвленно воскликнул я.

– По-моему, он слишком любил Маэля.

– Любовь к ребенку не бывает слишком сильной!

– Все зависит от того, как любят, – возразил он.

Я прервал этот спор. Усердие Гавейна всегда казалось Аврааму подозрительным. А я не хотел на него сердиться. И обернулся к Кубабе:

– Почему он это сделал?

Она посмотрела на меня долгим взглядом, задумалась, стоит ли говорить, и опустила голову.

– Если бы он хотел, он сказал бы тебе об этом сам.

– Ты знаешь, Кубаба!

– Я уважаю мертвых. И потому уважаю их тайны.