Словом, женщина неумолимо наступает в мире и откатывается, как морская волна, столкнувшись с утесом. Вот наша жизнь! Если утес — порождение моря, Сара права; но, мне кажется, она не права, ибо камни падают с неба. Или все–таки порождаются землей?

Глава 3. Пещера Нимф

Глава 3. Пещера Нимф

Юная нимфа. Картина Эдварда Джона Пойнтера

Для начала скажу, что всякий человек, если только он не закусил удила, как в данном случае Сидорова, — всякий человек очень хорошо ориентируется в конъюнктуре общения (общеизвестный факт!), — ориентируется по интонации собеседника, если он говорит; по напряженности молчания, если он молчит; по выражению глаз; по случайным жестам — по всему. И это ориентирование, конечно же, осуществляется без участия нашего сознания — просто все мы, как хамелеоны, мгновенно меняем окрас своего поведения при изменившейся окраске среды. Тон обычно задает более сильный, а более слабый приспосабливается. Вы, читатель, просто невнимательный человек, если не согласны со мною.

И, конечно, закончив свою речь, несколько придя в себя, Сара адекватным образом отреагирует на мое скрытое недовольство. Именно так объясняется то, что в дальнейшем наш разговор примет более терпимый, более приемлемый для меня оборот, и, хоть он и будет все еще продолжать вертеться вокруг женской религии, все–таки больше не коснется изуверств Великой матери.

Итак, приведя себе на память все эти женственные ужасы, сообразив, в чем их сила, я почувствовал себя достаточно вооруженным против нимфатической реакции, особенно отчетливо выраженной в нашей духовной атмосфере оргиастическим культом секты тарелочников, основанной безносым майором Ковалевым. По–моему, должно быть ясно всякому: летающая тарелка у него — это что–то вроде модерновой Великой Матери.

Так вот: я сидел, чувствуя себя чуть ли не крестоносцем, идущим вызволять гроб Господень, — сидел и слушал, как Сара, вполне ощутившая мое недовольство, читала уже по книге, на которую, видимо, хотела опереться (чтобы то, что она мне собирается доказать, выглядело солиднее и внушительней). Ты помнишь, читатель? — я задал вопрос, серьезно ли она говорит? Вопрос был задан вообще, а она–то решила, что я отношу его к фразе: «Все боги — одно», — и вот вам ответ — цитата из «Золотого осла» Апулея: «Вот я перед тобою, Луций, твоими тронутая мольбами, мать природы, госпожа всех стихий, изначальное порождение времен, высшая из божеств, владычица душ усопших, первая среди небожителей, единый образ всех богов и богинь, мановению которой подвластны небес лазурный свод, моря целительные дуновения, преисподней плачевное безмолвие. Единую владычицу, чтит меня под многообразными видами, различными обрядами, под разными именами вся вселенная». Нет, ты только послушай! — воскликнула Сара: — «Там фригийцы первенцы человечества, зовут меня Песинунтской матерью богов, тут исконные обитатели Аттики — Минервой Кекропической, здесь кипряне, морем омываемые — Пофийской Венерой, критские стрелки — Дианой Диктинской, трехъязычные сицилийцы — Стигийской Прозерпиной, элевсинцы — Церерой, древней богиней, одни Юноной, другие Беллоной, те — Гекатой, эти — Рамнузией, а эфиопы, которых озаряют первые лучи восходящего солнца, арии и богатые древней ученостью египтяне почитают меня так, как должно, называя настоящим моим именем — царственной Изидой».