— Он снова настоящий король!
Глава 45
Вместе с бургундской армией безмолвно двигался по направлению к восставшему Льежу и король Франции. Некоторые любопытные бургундские феодалы видели, что он шевелит губами, словно молится. «Небеса его не услышат», — смеялись они. Ещё ни один король так не ронял себя. Чаша позора, которую он решил испить до конца, оказалась ещё горше, чем он ожидал. Его собственная армия подчинялась ему с неохотой и повернула назад от Перонна только после повторного приказа Анри, а теперь и бургундцы смеялись над ним. Для того, над кем смеются, — это пытка. Правда, с ним были швейцарцы и свой лекарь, и он больше не боялся, что его убьют. Но погибла его честь. Корона Карла Великого уже покрыта позором, а вскоре на неё падёт и кровь...
Но Людовик не молился. Снова и снова он шептал себе слова: Qui nescit dissimulate, nescit regnare, — кто не умеет притворяться, тот не умеет и властвовать. «Это первый урок, который я дам своему сыну, если Бог пошлёт мне сына».
Когда они остановились под стенами Льежа, он увидел свой флаг: золотая лилия на небесно-голубом фоне развевалась над стенами. Город взывал к его помощи, а король выступил против него, на смех и удивление истории. Если миру будет нужен пример вероломства, упадка рыцарских нравов, вот он — король Людовик XI. «Если я когда-нибудь ещё улыбнусь или рассмеюсь, Боже правый, Боже милосердный, порази меня на месте!»
Поскольку он всё же улыбнулся вскоре после этого и его не поразило громом, он мог только предполагать, что ангелы, которые отделяют небесные молитвы от проклятий, что не всегда просто сделать, приняли его горькое раскаяние за кощунство и откинули его. Чёрт возьми, опять он обманул ангелов, а может быть — они улыбаются? Он полагал, что Небеса устроены так же, как Франция, только лучше организованы. Даже на земле королю нужен канцлер, чтобы просеивать прошения подданных, что же говорить о Царе Небесном?
Герцог Карл не нашёл ничего смешного в том, что рассмешило Людовика. Из Льежа прискакал курьер с новостью, что и епископ, и Умберкур были живы. Но в городе действительно неспокойно, грядёт сокрушительное восстание, и епископ с главой магистрата живёхонькие, энергично предводительствовали крупной фракцией лоялистов.
— Я бы сказал, что это сильно меняет моё положение, кузен. Я поклялся отомстить за их смерть.
— Ты клялся, что будешь усмирять бунт, — прорычал герцог, — и ты сделаешь это.
Он приказал связать неудачливого гонца, который принёс ложные новости, и в конце концов повесил его голым на виду у всей бургундской армии. Вот когда улыбнулся Людовик. Глядя на неестественно вытянувшееся тело, безвольно болтавшееся в петле, король заметил: