Но всё это, идя своим чередом, держалось, однако, в глубокой тайне. До сих пор никто не знал, что же он собирается делать. Маленькие принцессы редко виделись со своим занятым отцом, а когда они виделись, то очень недолго. Королеву тревожили бледность лица и синяки под глазами короля. Преодолев свою неприязнь к Оливье, она пришла к нему однажды в комнату. Он читал бестиарий[6].

— Я думала, что вы можете найти себе лучшее развлечение, чем разглядывание картинок уродливых животных, месье ле Дэм.

Он поспешно закрыл книгу, которая была открыта на странице с обезьянами.

— Моё почтение, ваше величество. Они вовсе не обязательно уродливые. Чтобы понять человеческую анатомию, нужно изучать анатомию животных, поскольку эту науку учёным не возбраняется изучать.

Анатомия не была подобающей темой для разговора с королевой.

— Меня тревожит здоровье его величества.

Оливье ле Дэма оно тоже беспокоило, впрочем, его беспокоило не столько здоровье короля — оно было вне опасности, как было известно Оливье из сплетен пажей и кухарок. Королям трудно держать в секрете свою личную жизнь. Стражники нередко подслушивали под дверьми и болтали о том, как их величества получают удовольствие, оставаясь наедине друг с другом, и чем они занимаются.

Поэтому он бодро сказал:

— Его величество — это единственная моя забота, моя госпожа королева... ему лишь на пользу излишняя занятость, хотя обычного человека она могла бы убить. Да, он худоват, но и гончий пёс тоже худой. Температура? Нет. У него нормальное пищеварение. У него упадок жизненных сил? Ваше величество знает это лучше меня, и мне всё же кажется, что здоровье короля...

Королева вспыхнула и выбежала из кабинета лекаря. «Какое отвратительное существо!» В зале она опустила необъятные свои юбки, которые она приподняла на дюйм над щиколотками, чтобы удобнее было бежать, и, всё ещё в гневе от оскорбительного вторжения лекаря в её интимную жизнь, пробежала мимо стражников и распахнула дверь в личные покои короля. Тот беседовал с глазу на глаз с человеком, одетым в камзол иностранного покроя. Говорили они по-английски.

— Чёрт возьми, Шарлотта! Что случилось? Что-нибудь с принцессами? — Она никогда прежде не позволяла себе отрывать его от дел.

— Супруг мой, — её щёки всё ещё пылали, — я взбешена, меня оскорбили!

Англичанин опустился на одно колено и поклонился, как принято у англичан, с трудом сдерживая улыбку на своём красивом лице. Он был скорее всего ровесником короля.

— Не может быть, Шарлотта, конечно же, нет... — сказал король, тоже улыбаясь.

— Этот ваш ужасный цирюльник!